Юлия Резник - Мой папа — супергерой

Впрочем, шумиха не утихала. И хотя имя Оксаны в связи с этим дело всплывало уже не так часто, расслабиться она не могла. Ей казалось, что её бетонной плитой придавливало все ниже и ниже к земле.

— Оксана!

Каждый раз она каменела, когда он к ней приближался. Умирала сотней смертей, как будто загнанная в какой-то порочный круг…

— Да, Матвей Владимирович, вы что-то хотела?

Она старалась на него не смотреть. А все равно заметила и изменившуюся прическу, и то, что он сбрил бороду… Похудел. И вообще как-то осунулся. Оксана бы даже могла ему посочувствовать, если бы ей самой не было так хреново.

— Да… Я…

— Папа хотел сказать, что у меня день рождения, и мы вас приглашаем, — раздался еще один голос. Оксана вздрогнула. Она так старательно отворачивалась, что совсем упустила момент появления Лили. Совсем…

Злость полоснула по сердцу. Отрезвляя…

— Первого июля, так?

— Да, — улыбнулась Лилечка, пытливо глядя в ее глаза. Оксана зажмурилась. Боль стала нестерпимой, хотя порой ей казалось, что этого просто не может быть.

— Извини, милая. Но, к сожалению, меня не будет в городе в этот день.

— Мы перенесем праздник! — стояла на своем Лиля, сжимая маленькие кулачки и закусывая дрожащие от подступающих слез губы.

Оксана с жадностью вдохнула раскаленный на июньском солнце воздух и устало растерла глаза. Самое ужасное, что вместе с разбитыми вдребезги мечтами она потеряла и эту девочку… Ту, с кем срослась, сроднилась. Ту, кого впустила в сердце. Ту, которая заполнила её пустоту.

— Извини, Лилечка, но я… я сегодня улетаю. В отпуск… Так что пропущу все веселье.

— Оксана, пожалуйста… Знаю, что поступил, как скотина, но… прости ты меня. Я ведь тысячу раз уже все объяснил! Я ведь люблю тебя…

— Нет. Ты меня просто использовал.

— Использовал?! Хорошо! Тогда ответь, какого черта я за тобой хожу сейчас, когда все уже позади? — Его взгляд горел, оставлял ожоги. Оксана поежилась и отступила на шаг.

— Оксана… Не бросай нас… Пожалуйста, — всхлипнула девочка и, негодуя на собственную слабость, злым резким движением вытерла нос.

— Извини, солнышко. Я… не могу. Мне уезжать надо, — прохрипела женщина, ненавидя Матвея за то, что он впутал в происходящее дочку. Справиться с чувствами к нему самому — у нее еще были силы. Но Лиля… кажется, стала последней каплей. Чувствуя, что ноги начинают подкашиваться, Оксана с трудом забралась в машину и опустила голову на руль.

В последний день отпуска море волновалось. Высокие волны, слизав узкую полоску пляжа, продолжали наступать. В некоторых местах вода уже достигла скал и, будто недовольная этим препятствием, оглашала округу тихим, зарождающимся на стыке стихий, рокотом. Где-то вдалеке, за линией горизонта, набирал силу шторм.

Хоть бы не отменили рейс, — думала Оксана, стоя на поржавевших ступенях железной лестницы — единственной, ведущей из маленькой рыбацкой деревеньки, расположенной наверху, значительно выше уровня моря. Оксана специально сюда приехала, подальше от популярных модных курортов. И тому было сразу несколько объяснений. Во-первых, это позволило ей сэкономить и вписаться в собственный не такой уж большой бюджет, а во-вторых… было что-то невероятно притягательное в ауре этого места. Старушка Италия. Элегантная, самобытная и вкусная. Пропитанная духом времени, морской солью, смолисто-хвойным ароматом кипарисов и горечью трав. Именно в таких местах, как это, сохранился непередаваемый итальянский колорит, вписанный, кажется, в сам генетический код нации. Это место принесло Оксане успокоение…

Она потерялась в этих бескрайних просторах, море забрало её соль. Слизало со щек так долго сдерживаемые слезы и унесло с собой. Отправляясь в долгие пешие прогулки по местным, выложенным еще булыжником, дорогам, любуясь окрестностями и захватывающими дух пейзажами, Оксана много думала о своей жизни. Она заглянула в глаза всем своих страхам… Извлекла из тайников души все те эмоции и чувства, что в них старательно прятала, сначала опасаясь рассердить мужа, а потом, наверное, по привычке… Она как будто заново себя постигала, а может быть, просто возвращалась к себе. Той девочке, которой была когда-то.

И она простила Матвея. А возможно, ей просто нечего было прощать…

Ветер ударил в лицо. С неба сорвались первые капли, или это были брызги разбивающихся о скалы волн? Оксана подставила небу лицо и счастливо рассмеялась. Опустила ладонь на живот, который окатило водой, и осторожно его погладила. Мокрая ткань сарафана облепила тело — и даже стало как-то прохладно. Оксана нехотя развернулась и, ухватившись за поржавевшие перила, двинулась вверх по крутой лестнице.