Эмма Скотт - Не оставляй меня

Пришло время прощаться.

Таня, Оскар и Дена по очереди остались одни в его комнате. Потом семеро превратились в четверых: Флетчеры и я.

– Как дела? – спросила я Тео. Мы развалились на стульях в приемной, пока Генри и Беверли сидели с Джоной.

– Мой брат умирает, и я ничего не могу с этим поделать. Вот какие у меня дела.

Я уставилась на свои руки в тишине.

– Как дела? – спросил он.

– Я больше не могу сидеть здесь одна, – сказала я, – можно мне… подержать тебя за руку?

Тео подошел и сел рядом со мной. Его большая, сильная рука накрыла мою. Я изучала татуировки, которые змеились вокруг его предплечий.

– Твои дизайны?

– Некоторые из них.

– Почему именно татуировки? Что тебя в них привлекает? – мой голос звучал так, словно я кричала уже несколько часов – хриплый и мокрый от слез.

– Постоянство, – сказал Тео, – татуировка – это искусство, которое кусает глубоко. Оставляет кровь. Никогда не может быть смыто. Искусство, которое остается, – он посмотрел на меня сверху вниз своими глазами цвета виски, – ты осталась.

Я улыбнулась.

– Я хочу татуировку от тебя.

– Только скажи, какую.

– Пока не уверена. Я подумаю об этом.

Он кивнул, и мы стали ждать, держась за руки. Затем вышли Флетчеры – Беверли выглядела хрупкой и неустойчивой, Генри был жестким и непоколебимым – его горе кипело под поверхностью.

– Тео, дорогой, – дрожащим голосом произнесла Беверли, – он хочет тебя видеть.

Тео вошел, а я сидела, зажатая между Флетчерами, держа за руку Беверли и положив голову Генри на плечо. Они не были моими родителями, но я любила их. И я чувствовала, что они любят меня так, как меня не любили мои собственные. Даже сдержанная привязанность Генри была в миллион раз теплее, чем чувства моего собственного отца.

Я не вспоминала о нем с самого Сан-Диего. И о матери тоже. Они никогда не встречались с Джоной, и теперь никогда не встретятся.

«Это их потеря», – с горечью подумала я, но в следующее мгновение эта горечь сменилась яростной гордостью и даже радостью. Я знала Джону Флетчера. Он любил меня, и это была привилегия, которую я буду носить с собой всю оставшуюся жизнь.

Тео вышел, выглядя сбитым с толку. Он бросил на меня странный взгляд, который я не могла понять, а затем сказал:

– Он хочет видеть тебя.

Джона лежал на больничной койке, откинувшись на спинку, как в своей квартире. Катетер проходил под его носом, доставляя кислород, но дыхание было прерывистым. Он делал маленькие глотки воздуха, его грудь дергалась вместо того, чтобы подниматься и опускаться. Его темные глаза резко выделялись на бледном лице. Густые шелковистые волосы стали тонкими и ломкими. Трубки и провода тянулись к его правой руке, обмотанной белой лентой. Диализный аппарат непрерывно вращался рядом с кроватью. Другой следил за его сердцем. Я не понимала цифр артериального давления, но скачущее электрическое тиканье пульсометра звучало быстро и возбужденно в моих ушах.

– Ты хотел, чтобы я пришла? – сказала я, опускаясь в кресло рядом с кроватью. Опершись локтями на матрас, я взяла его руку в свою.

– Я добиваюсь обещаний, – сказал он между короткими, неглубокими вдохами, – никто… не может отказать парню… в… таком состоянии.

Я попыталась найти остроумный ответ, но у меня ничего не вышло. Только непреодолимое воющее желание, чтобы он был в любом другом состоянии, но только не в этом.

– Тебе что-нибудь нужно? – спросила я, – все, что угодно.

– Нет, Кейси. Только ты. Здесь со мной.

Я кивнула.

– Я здесь. Я никуда не уйду.

Он улыбнулся, слабо дернув губами.

– И что касается обещания…

– Что ты хочешь?

– Обещай мне… – его голос был слабым и мягким, но отчаянная напряженность окутала его взгляд.

– Что, детка?..

– …полюбишь снова.

Я с минуту смотрела на него, потом покачала головой.

Он боролся, чтобы сделать вдох.

– Кроме нас с тобой есть что-то еще, Кейс. Пожалуйста… не сдерживайся. Ты можешь дать этому миру так много. Так много любви, Кейси… так много.

Моя грудь сжалась.

– Я даже думать об этом сейчас не могу, Джона…

– Со временем, – сказал он, – обещай мне. Если ты кого-то найдешь…

– Никогда.

Его пальцы переплелись с моими.

– Нет. Ты будешь. Любить его. Любить его всем сердцем. Как ты любила меня. Люби его даже больше, – его глаза закрылись. – Я так счастлив, Кейс. Как никогда не был. Это… подарок. Ты понимаешь?

Я провела тыльной стороной пальцев по его лицу.

– Понимаю.