Биби Истон - Рыцарь [litres]

– Это, наверное, мама меня ищет, – прошептала я. Неизбежность нашего расставания начала проникать между нами.

– Что ты ей скажешь?

– Скажу, что просто встретила друга, – сказала я.

– Ты ни хрена мне не друг, Панк. Ты мое все. Ты всегда будешь мое все. Я только надеюсь, ты сможешь найти себе кого-нибудь лучше меня.

Я больше не увидела Рыцаря до его отъезда. На следующий день я пришла в школу в первый раз за неделю, надеясь встретить его, но его не было. И Энджел не было, и я задумалась, все ли с ней в порядке.

Джульет с Ромео были дома. Я позвонила Джульет после того, как Рыцарь отвез меня домой, и предложила справиться о Тони в городской тюрьме. Именно там она его и обнаружила – целым и невредимым.

Джульет узнала, что Тони арестовали за продажу крэка, но полиции удалось связать его с целым рядом других поставок наркотиков – в том числе Августу Эмбри, и они сочли это доказательством его участия в гибели несовершеннолетнего. Тони задержали без права освобождения под залог, и ему грозил серьезный срок заключения. А Джульет он не звонил, потому что выронил телефон в машине, когда его арестовывали, а на память этот тупица не помнил ни единого номера. И в этом весь Тони.

В среду были выпускные экзамены. Я пропустила всю неделю подготовки к ним и была не в том состоянии души, чтобы выучить все за оставшуюся ночь, так что я использовала ксерокс на работе и ужала все свои записи до размера колоды карт. На время экзамена я прикрепила их себе на бедра, и когда чего-то не знала, то просто раздвигала ноги и смотрела вниз. Сработало просто чудесно. Мой средний балл выше четырех был в безопасности.

Четверг был последним школьным днем. Я пошла только для того, чтобы забрать свой аттестат и карточку посещений. И то и другое было нужно для получения водительских прав, а до моего шестнадцатого дня рождения оставалось меньше двух недель.

А еще я пошла потому, что в этот день была выпускная церемония.

Я сидела в одиночестве на трибуне школьного стадиона, жарясь под лучами позднемайского солнца и потирая почти совсем выцветшую татуировку. Интересно, думала я, где сейчас Ланс? Я по нему соскучилась. Укол этой ненужной, невостребованной любви сейчас казался забавным развлечением на фоне боли от конца любви настоящей.

Все мои друзья уехали, умерли или сидели дома с младенцем. Но насчет Ланса оставался большой вопрос. Был ли он в Лас-Вегасе? Ходил ли с Колтоном в школу? Хватит ли мне денег на автобус, чтобы приехать к ним?

Я ничего не слышала ни от кого из них с самого их отъезда. Они даже не приехали на поминки к Августу – как, впрочем, и все остальные. Впрочем, поминки были очень скромные. Там было штук десять пластиковых стульев, расставленных в разросшейся траве вокруг трейлера его мамы, на них сидели несколько дядек и теток, которые пили колу из банок и спорили о какой-то ерунде.

Август был прав.

Всем было плевать.

Я смотрела на море выпускников вдалеке, ища там одного конкретного, но, даже не глядя, я знала, что его там нет. Я это чувствовала. Вернее, не чувствовала. В воздухе не было трепета. И запаха корицы. Только оглушающая, тяжкая, влажная летняя жара.

Мне нужно было в тень, выкурить сигарету и как следует выплакаться. Я проскользнула по парковке в лес и не останавливалась, пока не почувствовала под ногами знакомый шорох гравия. Я вытащила из сумки пачку «Кэмел» и закурила, затягиваясь глубже обычного. Когда я выдохнула и подняла глаза, то, что я увидела, заставило меня выронить сигарету. Ее горящий кончик, падая, обжег мне ногу.

Всю стену старой часовни теперь занимал черный силуэт рыцаря на коне – такой же, как когда-то был на внутренней стороне моего левого безымянного пальца. Земля внизу была усеяна банками черной краски-спрея. Я даже не стала его искать – я знала, что он давно ушел.

Сев на ограду парковки, я смотрела на рисунок, пытаясь понять, брежу я или нет. Хотя я ощущала себя гораздо более нормальной, чем, скажем, в тот день, когда везла Джульет в больницу, у меня каждый день случались моменты, когда я сомневалась, в себе ли я. Ускоряется ли сейчас время для всех или только для меня? Нормально ли смотреть на себя сверху, как кукловод-любитель, или же это мой личный, специфический психоз?

И сейчас у меня определенно был один из таких « В себе ли я?» моментов, потому что я видела не только рисунок своей татуировки размером во всю церковную стену, но и ровную струю дыма, выходящую из разбитого окна прямо под ним.