Биби Истон - Рыцарь [litres]

Рыцарь смотрел сквозь лобовое стекло на стену здания. Лунный свет отбрасывал на его лицо резкие тени.

– Во мне только это и осталось. Я больше не могу убегать от себя. Я – убийца, киллер, как мой дед. Разница только в том, что он убивал ради своей страны, чтобы защищать тех, кого любил. Я думаю, я тоже должен воевать.

Мне удалось вытолкнуть сквозь ком в горле несколько тоненьких, пищащих звуков:

– Куда? Куда ты уезжаешь?

– Сперва на тренировочную базу в Северной Каролине, потом – в Ирак. Я хочу уехать от тебя как можно дальше.

Его слова обрушились на меня, как удары, и я никак не могла от них защититься.

– Но почему? – заплакала я. – Почему ты должен ехать в зону военного конфликта? Почему ты должен уезжать от меня? Почему мы не можем быть вместе, как раньше?

– Да потому что посмотри на себя! – заорал Рыцарь, задирая подол моей майки до самого подбородка. Он обхватил мою грудную клетку руками и сжал так, что его пальцы провалились в пространство между ребрами. – Потому что ты на хер умираешь, и это я убиваю тебя!

У него задрожал подбородок, и злые, сердитые слезы заблестели в затуманившихся глазах. Мне страшно хотелось убедить его, что со мной все в порядке. Что, если он останется, мы будем жить долго и счастливо. Я пойду в колледж, а он откроет тату-салон, и у нас будет мальчик, и мы назовем его Дизель или Аксель, и он будет умным, как я, и сильным, как его папа, но я не могла. Потому что это было неправдой.

А правда была в том, что Рыцарь уже нанес мне больше вреда, чем кто угодно за всю оставшуюся жизнь, и я знала, что он сделает это снова. Он будет отталкивать меня. Мучить, чтобы я его возненавидела. Убеждать в том, что он – чудовище, каким его считают все остальные. Но, даже зная, на что он способен и каким жутким могло бы быть наше будущее, я не могла удержаться от потока черных слез, бегущих у меня по щекам.

– Рыцарь, – прошептала я. – Развяжи меня. Ну, пожалуйста!

Он отпустил мои голые ребра и размотал нейлоновые ремни с моих запястий и щиколоток. Как только мои руки стали свободны, я развела их в стороны и сказала:

– Иди сюда.

Я никогда не видела такой разбитой души. Блестящие глаза и выражение боли на лице Рыцаря принадлежали совсем не Рыцарю. Это был Рональд – веснушчатый мальчик с мягкой, пушистой башкой, который любил зверей, хорошо рисовал и делал то, что надо. Я прижала его к своей впалой груди и стала утешать, как никогда не делала его мать.

Шшшш-шшшш-шшшшш ….

Поглаживая широкую, жесткую спину Рыцаря одной рукой, другой я гладила Рональда по бархатной голове. Руки пуленепробиваемого мужика обхватили мое тело и прижимали меня к нему, а душа мальчика тихо покачивалась в моих объятиях. Из-за Рыцаря Рональд должен был исчезнуть. Он не хотел уходить. Он хотел остаться и позволить мне любить его.

И я тоже этого хотела.

Я притянула к себе его нахмуренное лицо и поцеловала его впервые за, казалось, многие годы. Его губы были такими родными. Его коричный запах казался раем. И я тут же перенеслась в своей голове на колючий коричневый диван в гостиной своего бывшего бойфренда, где мы с Рональдом вместе учили Рыцаря любви.

Может быть, целовал меня именно Рональд, но это Рыцарь сорвал с меня штаны, спустив их до щиколоток, и вошел в меня отчаянным рывком. За которым последовал другой. И еще один. Я не была готова. Все было слишком резко, слишком быстро. И он это знал. Словно Рыцарь снова отнимал контроль у Рональда. Может, Рональд и хотел трогательного прощания, но Рыцарь предпочитал спалить все, что у нас было, дотла.

Я обхватила руками его бедра и оттолкнула от себя, чтобы следующий рывок не был таким глубоким. А потом, подняв взгляд, заглянула в его мятущиеся глаза и сказала:

– Эй, Рональд.

Его тело застыло. Дыхание замерло. И мне ответил голос мальчика, чьи рисунки все эти годы висели рядом с моими:

– Эй, Брук.

Улыбнувшись, я сказала:

– Знаешь что?

Рыцарь непонимающе нахмурил брови, но Рональд знал, в какую игру я играю.

– Что? – спросил он.

– Я люблю тебя.

Улыбнувшись в ответ, Рональд ответил:

– И я тебя люблю, Панк.

Я приподнялась и поцеловала его, отклоняя все ниже назад, пока не смогла сесть на него верхом. Мои джинсы так и болтались где-то над ботинками. В такой позиции ни Рыцарь, ни Рональд не имели никакого контроля. Контроль был у меня. И я хотела любить их обоих. В последний раз.

Мы кончили вместе – все трое, – и на какой-то щедрый момент время застыло. Мы замерли – единые во всех смыслах, прижавшись лбами, синхронизировав сердца – и только дышали, пока тишину не разорвал звонок моего телефона откуда-то снаружи.