Ольга Клименкова: Кресло

«Господин Полянский, соблаговолите прервать свой отпуск и вернуться в Петербург. Премьеру будет петь г. Собинов. Ваши материальные издержки будут возмещены». Среди этих историй была одна, о которой при детях особенно не говорили, но ясно было, что связана она с каким-то романом дедушки Жоржа или с его романтическим увлечением. Предметом его воздыханий была артистка кордебалета. Тогда дедушка Жорж был молод, холост и работал тапёром в балетном классе. Если бы вероломная балеринка не увлеклась скрипачом из театрального оркестра и не сделала бы дедушке отставку, то, похоже, он бы, чего доброго, на ней и женился. Но ему пришлось остаться с разбитым сердцем. Он очень страдал и даже уволился из балетного класса, перешёл работать аккомпаниатором в оперную студию, где и выучил все оперные партии. Там же он познакомился со своей будущей женой. Она работала переписчицей нот, обладала великолепным почерком, мягким характером и сердцем, полным сочувствия к страданиям покинутого несчастного. Утешая и отвлекая его от чёрных дум, юная переписчица нот сумела «переписать» набело и судьбу дедушки Жоржа. А ведь, если бы они не поженились, не родилась бы у них дочь – бабушкина мама, а уж до Лорочки дело бы и вовсе не дошло. А балеринка вышла замуж за скрипача, про которого дедушка Жорж при любом удобном случае говорил – «бездарность!». Всё постепенно образовалось, успокоилось, во всяком случае, внешне. Он очень любил свою дочь – бабушкину маму и мечтал учить её музыке, но как-то не сложилось. Внучка Верочка, то есть Лорочкина бабушка, при попытке обучать её игре на фортепьяно проявила такое малоуспешие и малоусердие, что дедушка Жорж часто цитировал Пушкина:

Ну просто никто не желал служить Мельпомене. А дедушке Жоржу, видно, так хотелось взять у жизни реванш. Кто-то из его отпрысков должен был стать музыкантом и продемонстрировать миру и всяким «бездарностям» высокое и неподражаемое мастерство. И вот эту миссию судьба, похоже, решила поручить исполнить Лорочке, праправнучке суфлёра из Мариинки.

Музыкальная школа размещалась в старинном особняке. В некоторых классах сохранились изразцовые печи, лепные потолки, высокие зеркала в золочёных рамах. И здесь Лорочка познакомилась со следующим в её жизни креслом. Оно стояло перед входом на сцену небольшого зала, где обычно проходили экзамены, концерты и зачёты. Поставили его для того, чтобы очередной экзаменующийся или выступающий вундеркинд мог присесть в ожидании своего выхода. Услышав, как объявляют его выступление, юное дарование вставало с кресла и исчезало в дверном проёме, ведущем на сцену, а его место занимал следующий. Это кресло внешне очень сильно отличалось от чёрного из кухни. Оно было обито алым кретоном, подлокотники и весь край овальной изогнутой спинки были усыпаны маленькими, вырезанными из дерева розочками цвета слоновой кости. На сидении лежала плоская подушечка, обшитая по краю шёлковым кручёным шнуром. Казалось бы, изящная вещь в стиле рококо должна была стимулировать вдохновение, музыкальность и чувство прекрасного. Очень может быть, что так оно и происходило – с кем угодно, только не с Лорочкой. Липкий, опустошающий страх обливал холодом руки и душу маленькой скрипачки, ожидающей выхода на сцену. В верхней части живота раскрывался зонтик, а в голове сумбурно пульсировала то ли мысль, то ли мечта – перепрыгнуть через время и оказаться в некоем вечере, когда экзамен уже кончился, а следующий – ещё очень не скоро. Но нет, она вынуждена сидеть и, пытаясь скрывать кресельную муку ожидания, прислушиваться – не объявляют ли её выход. И – вот оно:

– Выступает ученица первого класса Лора Полянская. Класс преподавателя Юлии Викторовны Шведовой. Ридинг. Концерт. Первая часть. Концертмейстер – Лилия Георгиевна Кац.

Лорочка уже вначале этой тирады поднимается с кресла, зонтик раскрылся так широко, что почти достал до горла. В левой руке – немецкая скрипочка-четвертушка, в правой – смычок. Как бы исхитриться по дороге на сцену, не доходя до рояля, вытереть незаметно о шерстяной бочок юбочки покрывшуюся испариной левую руку? Эта мысль немного усмиряет страх, отвлекает от него. И вообще, здесь, на сцене всегда становится немного легче. Раздаются первые звуки вступления, Лилия Георгиевна ободряюще улыбается, вспоминаются много раз слышанные на репетициях советы Юлии Викторовны, и кресельная мука размывается, растворяется в звуках…