– Сядь и подумай, – так говорила мама.
– Садись в кресло и не вздумай подниматься, пока не поймёшь, – это бабушка.
– Ты чё, в кресло захотела? Щас скажу-у-у, – так стращал Женька.
Однажды из далёкого южного города Кабулети приехал погостить папин товарищ и однополчанин, с которым они прошли вместе войну. Он привёз всякой всячины – рыжую плоскую хурму, вяленый инжир, несколько бутылок самодельного вина саперави, грузинский хлеб, похожий на большие оладьи и целую наволочку грецких орехов. Взрослые устроили пир, а детям показали, как можно при помощи двери колоть орехи, положив их на порожек и прижимая створкой к дверной раме. Орехи были крупные, с золотистой тонкой скорлупой и при раскалывании издавали звук – крре , а дверь, которую всякий раз надо было приоткрыть, чтоб извлечь расколотый орех, издавала своими петлями и скопившимися на полу мелкими осколками скорлупы свистящий звук – ссло . Конечно, это слышалось только Лорочке, больше никому в голову не приходило обратить внимание на эти звуки. Но Лорочка явно слышала это КРРЕ – ССЛО, и, может быть, поэтому зловещая сущность этого слова проявилась, не заставив себя ждать. В очередной раз, пристроив орех на порожек между дверной рамой и створкой, Лорочка не успела убрать пальцы, а Женька уже прикрыл створку. Обжигающая боль молнией пронзила Лорочку, прошила её от правой руки через сердце до пяток, затем метнулась обратно вверх, яркими искрами брызнула из глаз и истошным воплем полетела по комнатам старой ленинградской квартиры и дальше через открытые форточки – во двор-колодец и на Лермонтовский проспект, перекрывая шум машин и гомон толпы.
Ну, куда, куда деваться бедной девочке от этого наваждения? Ведь у всего остального человечества слово – кресло — вызывает мысли о чём-то мягком, уютном, домашнем, располагающим к отдыху, дрёме, мечтательности, лени, приносящим комфорт и удовольствие. И лишь на несчастную Лорочку вслед за чёрным креслом из кухни ополчилась целая свора злых и беспощадных кресел, которые преследовали её всю жизнь. Иногда в этих преследованиях наступали передышки – то на несколько дней, то на несколько лет, но то так, то эдак, даже в перерывах, кресломонстры не переставали напоминать о себе.
После истории с орехами Лорочка две недели ходила с перевязанной кистью правой ручки, хотя рентген показал, что ни перелома, ни даже трещины не случилось. Грецкий орех из Кабулети несколько сдержал натиск дверной створки, и она лишь придавила пальчики, вследствие чего образовался синяк, который и приходилось рассасывать при помощи повязок с мазями. Ничего особо страшного, слава Богу, с ручкой не произошло, и осенью этого же года, когда Лорочке было уже семь лет, мама осуществила давно вынашиваемый план – привела дочь в районную музыкальную школу, куда её и приняли, проверив слух и чувство ритма. Маме растолковали, что с такими данными, которые обнаружились у её дочери, учиться надо, конечно же, на струнном инструменте – скрипке или виолончели, но, учитывая миниатюрность девочки, порешили остановиться на скрипке. Мама была несказанно рада, потому что осуществлялась не только её давняя мечта, но и мечта бабушки, а самое главное – мечта бабушкиного деда, портрет которого в тёмно-вишнёвой с золотом раме висел в большой комнате. Бабушка использовала любой случай, чтобы рассказать о своём деде какую-нибудь историю. Все эти истории в семье знали наизусть, повторялись они многократно с добавлениями новых подробностей. В своё время дедушка Жорж – так называла его бабушка – служил суфлёром в Мариинском театре. Бабушка уверяла, что он не только знал на память все оперные партии, но мог бы продирижировать любой оперный спектакль театрального репертуара. Когда бабушке предоставлялся случай ввернуть очередную историю на тему «дедушка Жорж», у неё моментально менялась интонация голоса, она начинала говорить нараспев, слегка «в нос» и в словах «роман», «концерт», «бордо» она произносила подчёркнутое – о:
– Великий Собинов требовал, чтобы на его спектаклях и концертах в суфлёрской будке был непременно дедушка Жорж. Однажды чуть не сорвалась премьера оперы «Садко» из-за того, что дедушка Жорж уехал отдыхать в Ялту.
В доказательство своих слов бабушка доставала старинную перламутровую шкатулку, поворачивала ключик и извлекала оттуда пожелтевшую записку, адресованную дедушке Жоржу и подписанную Глазуновым. В тысячный раз жертва бабушкиных историй внимала:
Читать дальше