Наталья Струтинская - Аю-Даг. Роман. Второе издание

Или сливами. Расскажешь мне известья.

Постелю тебе в саду под чистым небом

и скажу, как называются созвездья.

Сегодня первый день июля и – о боги! – море! Как это чудесно – ехать навстречу ветру, ощущать яркий привкус счастья на губах!

Машина завернула за последний светофор и глазам предстала освещенная утренним солнцем девственная долина.

Небо, ярко золотое на востоке, плавно переходило в светло-розовое, а затем голубое и темное на западе.

Завораживающе!

Машина неслась по извилистой ленте дороги, вокруг простиралось желто-зеленое поле, а за ним горизонт закрывали горы. Ветер со свистом задувал в открытое окошко и приносил с собой запах свежескошенной травы и высушенного воздуха. Солнце слепило своей лучезарностью, отражалось в траве, в скалах, в зеркале заднего вида. Дорога уходила в горы. Казалось, гора раскололась надвое, и асфальтная река дала волю своему течению туда, вглубь этой таинственной махины.

Наступила тень, слева и справа насупились отвесные скалы. Время истерзало эти могучие тела, но шрамы безжалостной руки придали им лишь великолепие и мудрость. Сколько лиц, сколько разных фигур времени повидали эти всевидящие нависшие великаны!

Но вот горный тоннель закончился, и солнце вновь заиграло в своих вечных южных владениях. Теперь дорога петляла по склону горы: справа тяжелый камень, словно титан, следил за коробкой автомобиля, а слева зияла пропасть, тонко отгороженная черно-белым бетоном.

А там, далеко внизу, скрытая редкими верхушками кипарисов и туманом, сияла вечность!

Бескрайний синий простор, как оазис в пустыне безмолвия, – тихий, умиротворенный, девственный. Все земное пред ним вдруг превращается в повседневность, становится ложным, непостоянным.

Вот она – гармония! Вот правда, вот воплощение истины, жизни! Вот вечность, вот та могучая сила Бога!

Языки солнца, как пламень, отражаются в зеркале бескрайней водной глади, в молекулах тумана, даже в мягких иголках кипариса.

Жить! Как же бесконечно хочется жить, вот так, глядя в эту дарованную Богом синеву…

Машина то спускалась, то поднималась по склону, закладывало уши. Солнце медленно двигалось к зениту, становилось душно. Я сидела, прислонившись щекой к окну, по которому чуть ощутимо гулял ветерок из открытого окна водителя.

Как же хорошо, как хорошо! Вот бы так оторваться от земли и полететь навстречу голубому ветру! Я закрыла глаза, ветер трепал мои волосы, а я летела, я оторвалась от земли. Не нужно ничего, совсем ничего, лишь бы крылья! Лететь, лететь бы, и в этом была бы вся правда мира, вся жизнь, и прошлое и будущее сошлись бы воедино, и не стало бы ни прошлого, ни будущего, а только эти крылья и эта синева!

Я приезжала в Крым каждое лето, и каждое лето мое сердце восторженно билось и замирало при виде зеленых гор, синевы моря и улыбки бабушки. Запах скошенной травы и сдобы, который первым встречал нас с дороги, всегда сопровождался горячими поцелуями бабушки и быстрыми приветствиями с дедушкой, который при виде внучки превращался из сурового мужа в любящего отца с блестящими от восторга глазами. Бросив на крыльце чемоданы, мы заходили в дом, где нас ждал залитый утренним солнцем стол, уставленный всевозможными яствами, включающими сахарные кренделя, плюшки, пирожки с капустой, картофельное рагу, парное молоко и яблочный сок с печеными медовыми яблочками. Что может быть прекраснее такого завтрака после долгой дороги!

А как были долги и многословны наши разговоры! Сколько новостей нам нужно было передать друг другу! Даже самые малозначительные события превращались в целые истории, как правило, главной героиней которых была я. Мама рассказывала о моих проделках, о моих успехах, бабушка смеялась, а дед с умилением и серьезностью – конечно же напускной! – смотрел на сидящую у него на коленках маленькую внучку. Но когда я уходила в переднюю разложить свои безделушки, все затихали и что-то тихо обсуждали, мама иногда вздыхала, иногда смеялась, иногда повышала полный интереса голос: «Да что ты!», и все снова пускались в обсуждение.

Как милы и любимы были мне эти приезды, как дороги были моему сердцу рассветы, проведенные здесь, сумерки, встреченные на скамейке перед крыльцом в обществе любимых мною людей; воспоминания о теплых банных днях, когда меня, распаренную и раскрасневшуюся, мама в белой простыне выносила из бани, а в сенях меня встречали восторженные восклицания и румяные лица бабушки и дедушки, их суета и искренняя радость; дороги были мне звезды, россыпью облепившие ночное южное небо. Я больше нигде и никогда не видела такого ночного неба, как на берегу моря.