Рани Маника - Земля несбывшихся надежд

Он лег на спину и обнял меня, как ребенка, который ушибся. Я лежала рядом с ним, напряженная и недвижимая, как полено. До этого я знала только мягкие объятия своей мамы, а тут резкость движений чужого мужчины… Когда его дыхание стало ровным, а конечности отяжелели, я аккуратно поднялась, чтобы не коснуться его, и на цыпочках подошла к зеркалу. Я в замешательстве смотрела на свое испуганное лицо, перепачканное слезами и косметикой. Что это он такое со мной сделал? Знала ли мама о том, что он будет со мной такое делать? И проделывал ли подобное мой отец с мамой? Я чувствовала себя грязной. По бедрам у меня стекала липкая жидкость вперемешку с кровью, и сильно болело между ног.

Снаружи при свете масляных ламп самые заядлые гуляки все еще смеялись и пили. В шкафу я нашла старое сари. Накинув на голову капюшон, я осторожно открыла дверь и выскользнула наружу. Я старалась двигаться бесшумно вдоль стены по холодному цементному полу, поэтому никто не обратил на меня внимания. Очень тихо я выскочила через задние ворота и вскоре стояла около колодца соседки Пунамы. Я разделась, дрожа как в лихорадке, и достала полное ведро мерцающей черной воды из глубокой ямы в земле. По мере того как ледяная вода стекала по моему телу, я начала рыдать. Гусиная кожа, покрывшая меня, только добавила неприятных ощущений. Я лила на себя ледяную воду до тех пор, пока мое тело полностью не онемело. Когда вода смыла с моего исстрадавшегося тела все слезы и кровь, я оделась и пошла обратно — в постель к мужу.

Он лежал на постели и мирно спал. Я посмотрела на его золотые часы. По крайней мере, я буду жить, как королева Малайи. Наверно, его дом находится на холме и такой большой, что одна только кухня в этом доме больше всего нашего дома. Я уже не ребенок, а женщина, а он — мой муж. Осторожно я протянула руку и провела пальцами по его широкому лбу. Его кожа была гладкой. Он не пошевелился. Успокоившись при мысли о кухне, которая больше всего нашего дома, я свернулась клубочком подальше от его большого тела и уснула глубоким сном.

Мы должны были уплыть через два дня, и работы у нас было много. Я редко видела своего мужа. Он казался мне черной тенью, которая простирала надо мной свои крылья в конце каждого дня, Не оставляя мне ни единого луча света, который ранее всегда наблюдал, как я засыпаю.

В утро нашего отъезда я сидела на заднем крыльце и смотрела на маму, которая была погружена в свои раздумья. Она чистила плиту так же, как она делала каждое утро, сколько я ее помнила. Но в то утро слезы капали у нее из глаз, оставляя на сари круглые следы. Я всегда знала, что не люблю своего отца, но не знала, что люблю маму настолько сильно. Как же больно мне будет с ней расставаться. Я вдруг отчетливо увидела, как она останется одна в нашем маленьком доме, будет готовить, шить, убирать и мыть. Но я ничего не могла с этим поделать. Я отвернулась в другую сторону и увидела, что грозовые тучи, собиравшиеся было над домом, уходят в сторону. В лесу сотни лягушек пели песни дружным хором, умоляя небеса еще раз раскрыться, чтобы лужи на земле смогли превратиться в настоящие лягушачьи бассейны. Я посмотрела вокруг — все здесь было мне знакомо: ровный цементный пол в нашем доме, плохо сложенные деревянные стены и старый деревянный стул, на который садилась мама, чтобы умастить мои волосы. Вдруг я почувствовала глубокую тоску. Кто будет расчесывать мои волосы? Для нас с мамой это был почти ритуал. Сдерживая слезы, я пообещала себе, что ничего не забуду из того, что сделала для меня моя мама. Я не забуду ее запах, вкус еды, которую ее натруженные пальцы вкладывали прямо мне в рот, ее прекрасные грустные глаза и все те почти сказочные истории, которые она хранила в золотом сундучке своей головы. Я села и на секунду представила себе своего дедушку, сидящего на белом коне, высокого и статного. Я подумала о том, что он мог бы мне дать в жизни. И мне стало жаль себя.

Во дворе Нанди — наша корова, которая и не подозревала о моем отъезде, скорбно таращила глаза, глядя в пустоту, а недавно появившиеся на свет цыплята беспечно бегали по траве. Какая-то часть меня не хотела верить в реальность всего происходящего. Она не хотела верить в то, что я уезжаю сегодня, оставляя все это только для того, чтобы уплыть прочь с человеком, который сказал: «Называй меня Айя».

Как и договаривались, мы прибыли на место встречи в бухте. Я, как зачарованная, смотрела на огромные лайнеры, стоящие на рейде и важно мерцающие на солнце, готовые к тому, чтобы пересечь океан. Тетя Пани, которой было поручено привести моих пасынков, опоздала. С сожалением Айя еще раз посмотрел на свои великолепные часы. Когда уже загудел рожок, она приехала в карете, но одна, без детей.