Татьяна Хмельницкая: Мотсеррат. Катарсис жертвы

– Нет. Пожара не было. С вашим лицом полный порядок.

Перед глазами всё завертелось и померкло.

Я сидела возле окна в больничной палате и наблюдала за толпой репортёров возле входа на территорию лечебного учреждения. Всё, что произошло после слов Штефана: «Я выхожу», – не помнила. Провал. Бездна. Как попала сюда – тоже не осталось в воспоминаниях.

Скорее почувствовала, чем услышала, что открылась дверь, и не стала оборачиваться – кто-то из медицинского персонала.

– Здравствуйте, Монтсеррат.

Пришлось отреагировать и встретиться взглядом с врачом. Я ненавидела его визиты: задавал одни и те же вопросы, на которые у меня не было желания отвечать.

– Здравствуйте.

– Давайте я осмотрю вас.

Под осмотром он понимал глупые вопросы из листочка, приколотого к углу синей папки. Я ненавидела и листок, и папку, и врача.

– Шок проходит, – улыбнулся доктор хилой улыбкой.

Я знала, как звали его, но избегала называть по имени. Он задавал слишком много вопросов и казался жестоким. Его белёсые жидкие волосы сегодня были зачёсаны назад и тем самым подчёркивали худощавое лицо с высокими скулами. Тонкие губы выглядели чёткими прямыми линиями.

Подготовился.

Точно! Подготовился к интервью.

– При первичном осмотре на вас не было нижнего белья. Вы помните, что произошло с вами? Когда вы его лишились? При каких обстоятельствах это случилось?

Коновал! Я никому не стану рассказывать об испытанном унижении. Это наша тайна с тем мёртвым мужчиной-заложником. Только он и я знали, каково смотреть в дуло и просить пощады.

Нет. Я не скажу. Мне не стыдно – мне больно, где-то там, в глубине грудной клетки.

– Вы знаете, зачем Каин убил Авеля? – Губы разлепились с трудом, и я облизнула их.

Воцарилась тишина. Мужчина сверлил меня взором, а я не отводила свой.

– Вы говорите о библейской истории?

Кивнула.

– Это известно всем: злоба и зависть, – откликнулся доктор.

– Тогда я спрошу иначе: почему Авель стал соревноваться с Каином?

– Таковы условия договора. Им было трудно выбирать. Выбора не существовало.

– Возможно… Но они могли принести совместную жертву, и ведь условиями договора это оговаривалось. Почему Авель не протянул руку помощи, а пожелал возвыситься над менее успешным братом?

– Вы оправдываете убийцу?

– Да, ведь суд над ним состоялся.

– Божественный и легендарный? Да, состоялся.

Врач что-то черкнул в листке и, вернув к моему лицу взор, произнёс:

– Вам необходимо проконсультироваться с психотерапевтом. Я дал все необходимые рекомендации вашим близким. Подержим вас здесь ещё пару дней и выпишем. Вы хотите домой?

Кивнула.

Конечно, я хотела оказаться в объятиях родителей, услышать их голоса, почувствовать запах. А ещё я должна сказать папе, насколько была не права, пренебрегая его советами. И я хотела поцеловать маму. Просто чмокнуть её в мягкую щёку и увидеть лучезарный взгляд. Мы с ней обе Эдельшталь – железные леди. Мы всё переживём, всё сумеем.

– Я пропишу вам уколы. Они помогут восстановиться.

Кивнула.

– Ваша основная задача сейчас – восстановление. Понимаете?

Кивнула.

Он начал меня утомлять и раздражать. Говорил прописные истины, повторялся, заглядывая в глаза, и не мог быть настолько любезен, чтобы покинуть меня, оставить в покое. Я хотела снова встать у окна и смотреть на толпу, что собралась возле ворот. Сама не понимаю, чем она так привлекала меня?

– Через час к вам в палату придут ваши родные.

Хорошая новость, но она не всколыхнула, не задела ни единой струны в душе.

Странно… Диковинно.

Так много думала о том, что увижусь с родителями, и вот они прибудут, а внутри меня пустота.

– Поспите. Это поможет вам. Вернёт силы.

Кивнула.

– Я хочу остаться одна.

– Конечно.

Витрина кафе, в котором я назначил встречу Отто, в мелких крапинах из-за мокрого снега. Кажется, что мир, просматриваемый через стекло, искажён, нереален, недействителен. Зазеркалье с торопящимися куда-то людьми, проезжающими мимо машинами и девушкой на той стороне улицы.

Она стояла там уже битый час, ровно столько же, сколько я сидел в кафе. Мы столкнулись с ней на повороте – меня немного занесло, и я врезался в неё. Спрашивается: зачем мне так спешить, сшибать людей, ведь до назначенной встречи больше полутора часов, но таков уж я – задумался, сбил.

– Простите, – бросил я, когда поднимал её зонтик. Он яркой раскраски, и у меня зарябило в глазах.