Екатерина Спирина - Правда не горит

– А остальные изображения?

– Это различные библейские и исторические персонажи. Вон там даже Сократ есть, – показал я на изображение древнего мудреца.

– А имена мастеров неизвестны?

– Нет, – мотнул я отрицательно головой.

– Жаль… Я думала тут есть работы каких-нибудь известных мастеров.

– Типа?

– Не знаю, – пожала Клио плечами. – Рафаэль, Да Винчи, Микеланджело…

– Тебе мало их во Флоренции? – усмехнулся я. – Пойдем со мной, – потянул я ее за руку. Остановившись у алтаря Пикколомини, я показал ей на две статуи – Сан Пьетро и Сан Пио. – Это творения молодого Микеланджело.

– Ох, неужели? – удивилась Клио.

– Да. Чуть позже я покажу тебе еще работы Донателло – пообещал я. – Но не только эпоха Возрождения подарила элементы украшения нашему собору. Есть, например, работы великого мастера, который в свое время облагораживал Рим. Кто он?

Клио нахмурила брови, копаясь в своей голове. У нее на лице было написано, что она очень не хочет показаться обыкновенной школьницей, которая на уроках истории болтает с соседом по парте. Похоже, она даже начала на меня сердиться за то, что я поставил ее в такое положение, а я, посмеиваясь внутри, наблюдал за ее мыслительным процессом.

– Насколько мне известно, – сухо изрекла она через некоторое время, – Рим преображал по большей части Бернини. А если ты имеешь в виду какого-то мастера, который построил там пару соборов, так можно назвать кучу таких, и я не знаю, кого ты имеешь в виду! – с вызовом сказала она.

Я был поражен. Мои более образованные ввиду возраста знакомые вряд ли смогли бы мне ответить на этот вопрос.

– Brava , – искренне сказал я. – Вот скульптуры Лоренцо Бернини, – показал я на статуи в Капелле дель Вото, в который раз засмотревшись на них. Как эти скульпторы высекают из холодного бездушного камня такие живые эмоциональные лица и такие воздушные прозрачные складки? Я, к сожалению, никогда не смогу понять это…

– А этот пюпитр? – нарушила мои размышления Клио, показав еще на один шедевр сиенского Дуомо. – Ведь сюда ломится толпа туристов, чтобы взглянуть и на него тоже!

– Да, это работа Николо Пизано и учеников из его мастерской. Они создавали эту красоту в середине XIII века.

– Как я понимаю, он каменный? Издалека я подумала, что золотой…

– Колонны сделаны из гранита, порфира и зеленого мрамора…

– Ах, подожди, я вспомнила, чем он известен! – прервала меня Клио. – Пизано здесь изобразил 7 сцен на тему Страшного Суда и жизни Спасителя человечества! И ему удалось отразить очень живо драматические эмоции на лицах персонажей этих сцен! – воскликнула она. На лице была написана искренняя радость, но когда она посмотрел на меня, лицо ее окрасилось оттенками легкого торжества. Видимо, мне не удалось скрыть моего восхищения ее познаниями в области искусства. Я, правда, не ожидал такого от столь молодой ветреной особы.

– Неплохо нынче в школах учат…

– Причем тут школа?! – гневно сказала Клио. – Искусству меня обучили мои родители!

Я почти испытал гордость за Флавио с Кьярой. Они вырастили достойное поколение. Клио с ее братом неимоверно повезло…

– Тогда посмотрим еще на одно любопытное местечко. Библиотека Пикколомини.

– Библиотека? В соборе? – забыла Клио о своей вспышке.

Я мягко взял ее под локоть и повел к боковой двери. Перешагнув порог, мы оказались в зале, покрытом сочнейшими фресками с глубокой перспективой. Это буйство красок при первом взгляде лишает дара речи, а в перспективе изображенных сцен, кажется, можно затеряться, как в сказочных садах и дворцах, бесконечно разглядывая тонко проработанные мельчайшие детали.

– Но… Чьи это работы? – прошептала Клио. Она была поражена. Хотя иначе и быть не могло. Этот зал не мог оставить равнодушным даже тех, кто не особо интересовался живописью, а у Клио все-таки была душа, чувствительная к искусству. И эта черта покоряла меня неимоверно.

– Это фрески Пинтуриккьо. И говорят, что основой им послужили наброски Рафаэля…

– Вот это да…

– Все они рассказывают о жизни выдающегося сиенца, кардинала Энеа Сильвио Пикколомини (он же Пио II), а на потолке изображены мифологические персонажи.

Клио задрала голову вверх, слегка приоткрыв рот. И я, как полный дурак, смотрел на нее, а не на живописный потолок. Я не мог отвести взгляд от ее восторженного лица. И испытал невыносимое желание прильнуть к ее губам. О чем я думаю, porca miseria ?! Я энергично мотнул головой, пытаясь вытряхнуть из нее непристойные мысли, и уставился на фреску, висящую прямо передо мной. Впрочем, не видя ее.