Барбара Эрскин - Шепот в песках

Подняв руку к панели над их головами, чтобы направить на себя струю хотя бы чуть более прохладного воздуха, Анна вдруг заметила, что ее сосед открыл глаза и смотрит на нее. Он улыбнулся, и она изобразила в ответ некое подобие улыбки, означавшей, что она не против немного пообщаться и вместе посетовать на то, что приходится так долго находиться впритирку друг к другу. Вслед за этой гримаской Анна уже была готова произнести какую-нибудь банальную, подходящую к случаю фразу, когда сосед вдруг отвел взгляд и снова закрыл глаза.

Пожав плечами, она порылась в стоявшей в ногах дорожной сумке и извлекла из нее дневник Луизы. Она специально не притрагивалась к нему раньше, чтобы прочесть во время путешествия. Пожалуй, сейчас как раз наступил подходящий момент, чтобы начать чтение.

Листки под кожаным переплетом были из толстой бумаги с необрезанными краями, покрытой местами светло-коричневыми пятнами. Осторожно разгладив первую страницу, Анна начала вчитываться в строки, написанные изящным, со старинными росчерками и завитушками почерком.

«15 февраля 1866 года. Итак, мы доплыли до Луксора, и здесь я расстаюсь со своими спутниками, чтобы присоединиться к Форрестерам. Завтра поутру мои вещи будут перевезены на «Ибис», который, как я вижу, уже стоит здесь неподалеку. Как чудесно будет наконец получить возможность находиться одной – после того как мне пришлось в течение нескольких недель, от самого Каира, делить каюту с Изабеллой и Арабеллой и слушать их нескончаемую болтовню! Я посылаю с ними домой пакет рисунков и акварелей и надеюсь приступить к новой серии, посвященной Долине гробниц, как только это станет возможным. Британский консул обещал мне драгомана (так здесь называют переводчиков), а Форрестеры, как говорят, – милая пожилая пара, добрые люди, которые охотно позволят мне путешествовать с ними, не слишком вмешиваясь в то, что и как я буду рисовать. Дневной зной здесь, кажется, еще сильнее, чем во время нашего плавания, однако ночи приносят благословенную прохладу. Я просто жажду видеть пустыню как можно ближе и как можно долее. Нервность и тревога моих спутников, не оставлявшие их на протяжении всего пути сюда, удерживают нас вблизи корабля, а мне не терпится приступить к моим занятиям на суше».

Анна задумчиво подняла глаза от дневника. Она никогда не видела пустыни. Никогда не бывала ни в Африке, ни на Ближнем Востоке. Можно себе представить, какое разочарование – не иметь возможности заняться зарисовками, потому что твои спутники нервничают. Анне было знакомо это чувство: отправляясь куда-либо с Феликсом, она не имела ни времени, ни возможности как следует ознакомиться с посещаемыми местами. Поерзав в кресле и постаравшись устроиться хоть чуточку поудобнее, Анна вновь обратилась к дневнику.

– Луиза, дорогая! – Арабелла, вся в пене белых кружев и льняного батиста, на котором путешествие успело оставить кое-какие следы, вбежала в каюту. – Сэр Джон Форрестер здесь. Он приехал забрать тебя на свою яхту.

– Это не яхта, Арабелла. Это называется «дахабея».

Луиза была вполне готова: ее чемоданы, саквояж и аккуратно упакованные рисовальные принадлежности уже лежали на палубе в ожидании переезда. Надев широкополую шляпу из черной соломки, Луиза подхватила маленький чемоданчик, стоявший на ее койке.

– Ты придешь проводить меня?

– Конечно! – хихикнула Арабелла. – Ты такая храбрая, Луиза! А вот я просто не могу себе представить, какие ужасы еще предстоит тебе пережить до конца путешествия.

– Не будет никаких ужасов, – немного резко ответила Луиза. – Оно будет весьма интересным.

Крепко прихватив свободной рукой пышные юбки, она поднялась по трапу и оказалась на палубе, залитой ослепительным солнечным светом.

Сэр Джон Форрестер оказался высоким, крайне худым человеком под семьдесят, одетым в тяжелую твидовую куртку и брюки гольф. Единственной уступкой местному климату был белый пробковый шлем, который он снял, приветствуя Луизу.

– Миссис Шелли? Счастлив познакомиться, – с учтивым поклоном произнес он, а ярко-голубые глаза из-под лохматых седых бровей окинули молодую женщину проницательным, оценивающим взглядом. Поздоровавшись с ее спутниками, он приказал двум темнокожим нубийцам, прибывших с ним, перенести багаж Луизы в пришвартованную к пароходу фелюгу.

Теперь, когда наконец наступила так долго ожидаемая минута, Луиза вдруг занервничала. Она за руку попрощалась с мужчинами и женщинами, которые были ее спутниками на протяжении нескольких последних недель, кивнула головой матросам, наградила чаевыми свою каютную прислугу и, наконец, повернулась к парусному суденышку, которое должно было доставить ее на борт «Ибиса».