Маргарита Южина: Нервных просят утопиться

– У меня этот чай знаешь где уже плещется!

Но Гутя не была настроена еще и дома устраивать скандалы. Хотелось мира и покоя.

– Алла, а как ты меня нашла?

Аллочка несказанно обрадовалась вопросу сестры. Она мгновенно забыла про сон и про оккупированную постель, развалилась на стуле и закатила глаза:

– Ты себе не представляешь! Прихожу, значит, я к Терентию в больницу. А меня уже пропускают, никто не останавливает, это потому что Терентий всем сказал, что я его супруга, представляешь!

Гутя скривилась:

– Представляю. Только зря он так, его все равно посадят.

Аллочка об этом как-то не подумала.

– Так и я ему просто же! – вытаращила Алла глаза. – Я ему прям открытым текстом – вы преступник и не смейте меня домогаться! А он, знаешь, расстроился так, плачет…

– Не ври!! Чего это он плакать надумал?

Аллочка недовольно поджала губы, но продолжала рассказывать:

– Я, если честно, не сильно к нему в глазья заглядывала, не до того мне было. Но голос у него был плакучий! И говорит он мне этим самым плакучим голосом: «Аллочка, это на кой черт меня больного мучить, когда совершенно здоровый Рожкин в своей Маловке хрен знает что творит!»

– Алисия!!

– Гутя, это не я, это он так ругался! Я, между прочим, побранила его и тут же вспомнила, что ты еще с вечера меня в эту самую Маловку звала. Ну, думаю, видно, и в самом деле там хрен знает что творится! И мне, как безобидной женщине, с этим не справиться. Ну и… позвонила Карееву. Он занят был жутко, но, как только голос мой услышал, все бросил и прилетел. Я имею в виду, на машине. Гутя, я не хочу тебя расстраивать, но он мне симпатизирует. Так что ты из шкатулочки больше деньги не бери, вдруг свадьба!

Гутя подозрительно прищурилась:

– Только из-за одного твоего голоса?

– Ну да… – оскорбилась подозрением Алла. – Я ему этим голосом сказала, что ты куда-то вляпалась и тебя, наверное, убивают. А потом уже, по дороге в Маловку, выложила ему все подробности…

– Ну хорошо, а что…

Вопрос так и повис в воздухе – на пороге кухни показалась заспанная младая дева с всклоченными кудрями.

– А вы… кто? – попыталась она сфокусировать взгляд.

– Мы… – начала Гутя, но Аллочка ее перебила.

Она схватила девицу за руки и втащила на кухню, не забывая при этом лучезарно улыбаться.

– О-о-ой! – пела она. – А вас заманил наш господин, да? Я угадала? Гутя! Ты посмотри! Теперь в нашем гареме есть кому стирать и нам не нужна стиральная машинка! Или вы, милая, лучше будете с малышами нянчиться?

Девчонка испуганно таращилась на зрелых дам, пыталась освободить руки и только лепетала:

– Но позвольте… позвольте…

– Господи, милая! – еще шире растягивала рот Аллочка. – Ну кто вам теперь что позволит?! Паспорт еще не отобрали?

Девчонка затрясла кудрями.

– Отберут, – успокоила Алла Власовна. – Отберут, и ты станешь четвертой женой! Ну чего ты сквасилась?! Четвертая – это же любимая жена! Пока пятую не заманят! Вот ты сегодня и спала долго, а мы видишь – уже на ногах, нам не положено. За это ты, по нашим законам, ляжешь поздно – будешь вышивать подушку бисером. Ты умеешь вышивать бисером?

Девчонка наконец немножко пришла в себя и попыталась привести разумные доводы:

– Подождите. Карп Иванович обещал мне…

– …несметные богатства, верно? – все еще улыбалась Аллочка. – И что ты видишь? Несметный богач будет жить в такой лачуге? Пра-а-авильно, не хочет он так жить. Поэтому богатство должны ему зарабатывать мы. Ты вот что, девонька, давай-ка хватай ведро и беги выноси мусор. А то не ровен час господин проснется, накажет сурово – будет головой в аквариум тыкать.

Девчонка схватила ведро и с бешеными глазами выскочила в подъезд.

– Гляди-ка! – толкнула сестру в бок Аллочка, высовываясь в окно. – А девчонка-то чистюля оказалась. Я думала, она это ведро прямо в подъезде бросит, а она сначала его в мусорный бак выкинула, а потом уже на остановку рванула. Как бежит! Ей бы в легкую атлетику…

Чайник сердито забулькал и отключился. Аллочка пошарила по полкам, но ничего приятного для желудка не отыскала.

– Чего мы – просто так будем воду хлебать, хоть бы пряничек…

– Хватит уже хлебать, давай спать укладываться, – зевнула Гутя и направилась в свою спальню – ее постель была уже свободна.

От резкого звонка в дверь Гутиэру подбросило. Она уже наивно думала, что теперь-то хоть выспится, а вот поди ж ты – кого-то несет в такую рань. И ладно, если с добрыми вестями.

На пороге с двумя здоровенными сумками стояла совершенно незнакомая крупная женщина, лет шестидесяти. Она приятно улыбалась и без приглашения протискивалась в двери.