Барбара Брэдфорд - Быть лучшей

«Наверное, часто ему бывает одиноко», – думала Пола, в который уж раз жалея, что Сэнди снова не женился.

После гибели Мэгги в горной лавине в Шамони Александр долгое время был безутешен. Затем он постепенно вышел из транса, обрел былое самообладание. Но выглядело это так, будто из старых обломков возникла совершенно другая фигура. Александр так и не стал прежним.

«Та лавина накрыла нас всех, – напомнила себе Пола, думая в особенности о своем брате Филипе. – Он тоже в тот день катался в горах и один уцелел из всей семьи. А мать? Она потеряла мужа. Я – отца, и мои дети тоже. Да, лавина обрушилась на всю семью. И все необратимо изменила. С тех пор мы все стали немного странными. Я особенно».

Пола нервно рассмеялась, стараясь прогнать чувство беспокойства, которое испытала, только что разговаривая с кузеном. А может, ей все это причудилось? В конце концов они с Сэнди близки с самого детства. Если бы у него действительно были какие-то неприятности, он наверняка поделился бы по телефону. «Да, все это пустое воображение», – решительно заключила Пола и выбросила из головы тревоги по поводу Александра.

Взгляд ее снова упал на бумаги, разложенные на столе. Определив с первого взгляда, что ничего особо срочного нет, она с облегчением вздохнула. Как известно, проблемы, возникающие в пятницу, могут испортить уик-энд. Зимой это не имеет особого значения, но летом, когда дети съезжаются из всех школ на каникулы, бывает обидно. Они ждут этих уик-эндов с матерью и ревностно оберегают их от покушений извне. Как, впрочем, и она.

Просмотрев утреннюю почту и записку Джилл по поводу возможных структурных изменений в Художественном салоне, Пола обратилась к списку заказов, а затем взялась за телексы. Все они были отправлены из нью-йоркского магазина и подписаны ее американской помощницей Маделиной О'Ши. Телексы пришли поздно ночью, и только один из них требовал ответа.

Придвинув к себе блокнот желтой почтовой бумаги, Пола принялась за ответ. Покончив с ним, она взяла самую толстую из привезенных из Йоркшира папок и вытащила верхний лист. Больше ее в настоящий момент ничего не интересовало. Это был перечень ключевых моментов ее плана. Всего-то лист бумаги, а какое имеет значение. Ведь это ключ к будущему.

Спустя мгновение Пола погрузилась в работу. Она вносила новые замечания, вычеркивала старые. Мысли о Сэнди улетучились. Через несколько месяцев Пола вспомнит этот день во всех подробностях и свое беспокойство по поводу кузена. Как горько она пожалеет, что не доверилась своему чутью. А больше всего – что не заставила его поделиться с ней своими тревогами. Положим, и в этом случае она не смогла предотвратить неизбежный итог, но по крайней мере она бы переменила свои планы и смогла бы помочь Сэнди хотя бы уже тем, что оказалась бы с ним в самый необходимый момент.

Но в это жаркое августовское утро 1981 года Пола ничего этого предвидеть не могла и усилием воли подавила чувство или, скорее, предчувствие надвигающейся беды. Подобно бабушке, она была наделена завидной способностью отодвигать в сторону все, что не относилось к делу. Так она поступила и сейчас. Склонив голову, вчитываясь в бегущие перед ней строки, она все глубже и глубже уходила в работу и в конце концов отвлеклась настолько, что внешний мир перестал для нее существовать.

Двадцать минут спустя Пола подняла голову, собрала бумаги и вместе с заветным листом сложила в папку; затем заперла папку в средний ящик стола, где ей следовало надежно храниться, пока она не вернется с уик-энда. С легкой улыбкой, довольная тем, что все обдумано и приняты меры на любой непредвиденный случай, Пола подержала ключ в руках и через мгновение бережно положила его в портфель.

Отодвинув стул, она поднялась, потянулась, прошлась по комнате, чувствуя потребность в движении. После долгого сидения в машине, а затем за столом все тело затекло. Подойдя к окну, она раздвинула шторы и выглянула наружу. Движение в Найтсбридже было более оживленным, но в конце концов летом всегда от машин житья нет.

Повернувшись, Пола окинула довольным взглядом комнату. С самого раннего детства она любила этот кабинет и чувствовала себя здесь как дома. Поэтому, унаследовав его от бабушки, она не видела никакой необходимости что-либо менять в нем и сохранила все как было. Разве что добавила несколько собственных вещей да фотографии детей.

Кабинет скорее напоминал гостиную в английском поместье, нежели служебное помещение, и в этом заключался секрет его прелести. Обстановка была подобрана тщательнейшим образом. Самой Эммой Харт. Еще шестьдесят с лишним лет назад она вместо обычной мебели накупила для кабинета множество старинных вещей в стиле короля Георга и дорогие полотна английских мастеров. Классические покрывала на диванах и креслах, оконные занавеси эффектно выделялись на фоне стен, обшитых сосновыми панелями, а старинные фарфоровые абажуры и прочая утварь придавали комнате особенный, неповторимый вид. Хоть в ней было много вещей, она выглядела просторной. Хорош был и чудесный старинный камин, который непременно зажигали, когда было холодно. Поле всегда было приятно здесь бывать. А когда люди, попадая сюда впервые, восхищались красотой интерьера, она просто расцветала.