Барбара Брэдфорд - Быть лучшей

Джонатану не терпелось возвратиться в Гонконг. Взглянув на часы, он увидел, что еще только половина десятого. У него достаточно времени, чтобы успеть на самолет, вылетающий в Гонконг ровно в полночь.

Сунув руку в карман, Джонатан нащупал крупный гагатовый камень. Он вытащил его и принялся разглядывать при тусклом свете салона. Глаза его сузились. Камешек словно бы изменился на вид. Как будто немного потускнел. И все равно это был его талисман. Что-то в последнее время он совсем не приносит ему удачи. Плохой талисман. Очень плохой.

Спустив окно, Джонатан выбросил камешек наружу, проследив, как он скатился в кювет.

Машина прибавила скорость. Джонатан снова откинулся на сиденье и улыбнулся. Хорошо, что он избавился от этого камня. Может, теперь удача повернется к нему лицом.

Мы сами творим свою жизнь…

Не на кого валить вину и некому принимать похвалу, кроме нас самих.

Слова Пола Макгилла из романа «Состоятельная женщина».

Они взобрались на Вершину Мира и сели на камни.

Был чудесный субботний полдень второй половины сентября. Небо было цвета вероники, солнце сияло вовсю, а внизу, под ними, расстилались бескрайние болота, поросшие густым вереском. Откуда-то издали доносился шум воды – это разбивались об утес набегающие волны. Прозрачный воздух был наполнен запахами вереска, папоротника и черники.

Погруженные каждый в свои мысли, они некоторое время молчали. Так приятно было сидеть вдвоем в этом тихом месте.

Внезапно Шейн обнял Полу за плечи и притянул к себе.

– Как чудесно быть снова дома, с тобой, – сказал он. – В разлуке я сам не свой.

Она повернулась к нему и улыбнулась.

– И я тоже.

– Хорошо, что мы пошли сегодня на болота, – продолжал Шейн. – Таких мест во всем свете не сыщешь.

– Это бабушкины болота, – откликнулась Пола. – Она тоже любила их.

– Особенно эти, на Вершине Мира.

– Бабушка однажды сказала, что секрет жизни заключается в том, чтобы вытерпеть, выдюжить, – негромко проговорила Пола и с усмешкой взглянула на Шейна. – Надеюсь, мне это удастся.

– Ну разумеется, дорогая. Ты уже выдюжила. Ты не только выдюжила, ты победила. Эмма по-настоящему бы гордилась тобой. Она всегда хотела видеть тебя самой лучшей. И ты действительно лучшая.

– Ну-ну, Шейн, ты не можешь быть объективным.

– А я и не утверждаю, что объективен. И все равно, это правда.

– Но ведь я едва не потеряла «Харт», – прошептала Пола.

– И все-таки не потеряла. Только это имеет значение.

Шейн вскочил, взял Полу за руку и помог подняться.

– Пошли, пора возвращаться. Я обещал Патрику и Линнет, что мы попьем с ними чай в детской.

Они двинулись сквозь вереск, держась за руки и прикрываясь от порывистого ветра. Машина ждала их на размытой дороге. Пола искоса взглянула на мужа, взгляд ее был полон любви.

Как хорошо, что он наконец вернулся из Австралии. Он прилетел вчера вечером, и с тех пор без умолку говорил о перестройке отеля в Сиднее.

Пола остановилась.

Шейн тоже остановился и посмотрел на нее.

– Что случилось, дорогая? – спросил он. – Что-нибудь не так?

– Надеюсь, нет, – рассмеялась Пола. Глаза ее светились от счастья. – Я еще вчера хотела сказать, но ты так и не дал мне возможности…

– Сказать что?

Пола прислонилась к груди мужа и, подняв голову, посмотрела в его глаза, которые так любила всю жизнь.

– У нас будет ребенок. Я уже три месяца как беременна.

Шейн притянул ее к себе, обнял, а потом отпустил.

– Никогда еще мне не дарили такого замечательного подарка к возвращению, – сказал он, улыбаясь.

Весь оставшийся путь до Пеннистоун-ройял улыбка не сходила у него с лица.

Ужасный ребенок (фр.) – Здесь и далее прим. пер.

Домик (фр.).

Прекрасная эпоха (фр.).

Апартаменты богатого человека, обычно на последнем этаже небоскреба.