Джейми Каейн: Инструкция на конец света

она мне сказала. Я не знаю, как долго я лежу, когда слышу стук в дверь.

Открыв её, я вижу Изабель.

Она спрашивает, могу ли я подбросить её до города. Я не спрашиваю,

зачем ей туда надо. Я уже решила, что поеду туда, чтобы осенью

записаться на начальный курс университета, и меня раздражает мысль,

что поеду выполнять эту особенно удручающую задачу в одиночку. Я всё

ещё думаю, что появится более привлекательная возможность, но сейчас

я сделаю то, что Анника сказала мне сделать. Записаться в университет,

планировать будущее, подходить ко всему с умом. Последнего совета я

от неё никак не ожидала.

Когда Иззи идёт за мной к машине и садится на пассажирское место, я

вижу у неё в руках сумку.

– А в сумке что? – спрашиваю я.

– Да так, ничего. Просто вещи.

Я знаю, что это далеко от правды, но я не настаиваю и выезжаю через

ворота из Садханы на главную дорогу. Она поправляет волосы, смотрясь

в зеркало.

– Куда именно тебя подбросить? - спрашиваю я, потому что она ничего

не говорит.

– Просто в город, останови, где будет угодно.

– Ты что, сбегаешь?

Я оглядываюсь и встречаю виноватый взгляд.

– Ты не представляешь, что творится у меня дома. Папа с ума сошёл. Я

не могу здесь оставаться.

– И куда ты направляешься?

– В Лос-Анджелес. Я знаю, что могу работать моделью или кем-то ещё.

У меня есть деньги.

– Это самый глупый план, который я когда-либо слышала, – говорю я,

останавливая машину на обочине дороги.

Я не знаю, почему мне даже хочется проследить, что сделает или не

сделает эта неразговорчивая девочка. Может быть, она немного

напоминает мне себя.

Когда я начинаю разворачиваться и поехать обратно, она кричит:

– Что ты делаешь?

– Везу тебя в Садхану, так что просто успокойся.

– Я не хочу туда, понятно? Просто высади меня, я поймаю другую

попутку.

– Ты собираешься ехать автостопом до Л.А.?

– Нет, только до автовокзала Грейхаунд.

– Поговори, пожалуйста, с кем-нибудь, прежде чем что-либо делать.

– Я не буду говорить с Кивой. Я не хочу его видеть.

– Не с Кивой, конечно.

– Ты, разумеется, не собираешься говорить со мной об этом.

Она скрещивает руки на груди и всматривается в лобовое стекло.

– Нет. Тебе же нужен хороший совет, а мне нечего предложить.

Через пять минут я провожаю её в кабинет Хелен, в самом спокойном

конце деревни. Среди моих знакомых только она может образумить

глупого подростка, даже если ей никогда не удавалось образумить меня.

Она заслужила моё уважение, когда пыталась убедить Аннику остаться

здесь. Я стучу в дверь к Хелен, и когда она открывает, я объясняю

ситуацию. Иззи смотрит на меня, будто хочет меня убить.

Но стоит Хелен раз успокаивающе улыбнуться и сказать несколько

добрых слов, и я знаю, что она остынет.

– Мне пора, – говорю я и оставляю Иззи в более ответственных руках,

чем мои.

Теперь, когда я сделала доброе дело, свой первый поступок

ответственного взрослого человека, мне интересно, что будет дальше.

Университет? Работа? Пенсия? Двое детишек и муж?

Возможно, всё будет и не так, но я уже не пугаюсь той неизвестности,

которая кроется за тем, чтобы сделать небольшой шаг вперед и

посмотреть, что произойдёт.

Я не та девушка, которую видит мир. Я не та, за кого все меня

принимают.

Я даже не знаю, кто я такая, но, может быть, я готова узнать это.

Когда я возвращаюсь к машине, то вижу, как Анника шагает по

каменистой дорожке, вдалеке от меня, полы юбки закручиваются вокруг

лодыжек, волосы сияют на вечернем солнце, а у меня сердце сжимается

от тоски, которая, теперь я знаю, никогда не исчезнет. Или, может быть,

когда-нибудь я перестану её замечать.

Затем я сажусь в машину и еду подавать документы в университет.

Глава 16

Изабель

Так как мама ушла, а папа вёл себя так, будто конец света, наконец,

наступил, а он оказался к нему совершенно не готов, нам с Николь

удалось уговорить его на одну вещь. Теперь он не против того, чтобы мы

учились в институте в городе. Может быть, это не похоже на великое

достижение, но поживи в нашем доме в режиме 24/7 и сам увидишь, как

тебе захочется прыгнуть в жёлтый школьный автобус и умчаться в

обычный американский институт.

На самом деле он согласился только потому, что ему не хотелось

самостоятельно заниматься нашим образованием. Это, по словам папы –

женское занятие.