Гарольд Карлтон - Ярлыки

— Они не останутся у вас! — закричала она. — Они уйдут со мной.

— С тобой? — Он презрительно фыркнул. — Куда? Ты думаешь, что после того, как прессе станет известна история о том, как ты швыряешься деньгами, какая-то фирма захочет принять тебя на работу? Думаешь, легко будет открыть новую фирму? Ты просто с приветом, у тебя не все дома, и завтра об этом будет известно всем!

Она швырнула трубку и разразилась злыми слезами от своей беспомощности. Она почувствовала себя брошенной абсолютно всеми. Прижав к себе Джордана, она плакала, не в состоянии остановиться. Зазвонил телефон, и она подняла трубку, глотая слезы. Звонил Эд:

— Я просил звонить мне, если вдруг понадоблюсь, а ты сказала, что я тебе больше не нужен!

— Ты нужен мне! — завыла Маккензи. — О Эдди, если бы ты знал, что я пережила сегодня! Тут один аннулировал мою кредитную карточку «Америкэн Экспресс», и у меня долг в этом отеле в несколько тысяч! Я у разбитого корыта — ни работы, ни компании. Братья выгнали меня.

— Я держу в руках завтрашний номер «Нью-Йорк таймс», — сказал он. — Ты что, и вправду отдала все доходы швеям?

Она расхохоталась и рассказала ему подробно, как она провела этот день.

— Бэби, я либералка, но я не дура! — закончила она. — Каждая швея получила всего-навсего двести долларов. Мне это доставило удовлетворение, вот и все. Чтобы меня не мучили угрызения совести. Если бы ты видел, в каких условиях они работают, если бы видел, во что превратилась я, пробыв там всего один час… У меня не осталось ни пенни, Эдди! Пришлось вызвать полицию, чтобы они доставили меня сюда. Телефон у меня не умолкает, Джордан оставался весь день один, звонило человек двадцать, которым нужно ответить…

— Хочешь, я приеду? Завтра мы могли бы устроить пресс-конференцию, после того, как я заплачу твои долги.

— О Эдди, пожалуйста!

— Ты согласна стать миссис Эд Шрайбер?

— Я согласна стать миссис Голдой Мейр, если ты выручишь меня отсюда! Ненавижу Калифорнию! Ненавижу солнце! Хочу домой!

— Только после медового месяца в Беверли-Хиллз, Мак! И я хочу, чтобы на нашей свадьбе пел кантор, хорошо?

— Просто прекрасно! Я закажу рубленую печенку у «Нейт энд Элз» в Беверли-Хиллз. Пора мне вспомнить о своих корнях.

— А наша новая фирма? Как мы ее назовем?

— Как насчет «Шматта Моудз»?

— Думаешь, нам удастся вдвоем создать ее?

— Эдди, если бы ты пришел сюда и заключил меня в свои объятья, я смогла бы сделать все что угодно! Сегодня я узнала, как велика польза от моего титула, когда попадаешь в беду в восточном районе Лос-Анджелеса.

— Ты не читала там газеты? — спросил он. — Ты слышала о Корал Стэнтон?

— Нет, а что?

— Она погибла при пожаре в своей квартире.

— О Господи, о Эдди… — ее охватила дрожь, и она оперлась рукой о диван. — Это ужасно! И нужно же было мне приехать и побить Майю в тот последний раз, когда я видела Корал! Что же мне теперь делать?

— Так вот, Эдди прилетел ближайшим рейсом. Два дня спустя мы поженились! Знаешь, что такое «хуппа», Колин? Это еврейский балдахин, и тебя венчают под ним! Чудно, правда? Наверное, первая еврейская невеста была какой-нибудь принцессой и боялась, что дождь испортит ей прическу… Как бы то ни было, в бассейне «Беверли-Хиллз Отель» установили такой балдахин! Этот поющий кантор с гитарой шел впереди нас по проходу — видел бы ты лица моих родителей!

— А твои братья были на свадьбе? — спросил Колин.

— Ты что, шутишь? — воскликнула Маккензи. — Я только что подала на них в суд, требуя возмещения мне двадцати пяти миллионов долларов…

Она замолчала, отхлебнув большой глоток минеральной воды. Она сидела на кровати во второй гостевой комнате. В Провансе был полдень. Маккензи говорила, не умолкая, уже два с половиной часа.

— Дэвид был моим шафером, — продолжала она. — Мне так хотелось, чтобы и Майя была на свадьбе, но она все еще не оправилась от шока. Дэвид говорил, что ее терзает чувство вины. Тело не нашли, понимаешь, Колин? Хоронить некого, некому носить цветы, и полиция заставила Майю опознавать какие-то обгорелые куски, которые они нашли в квартире. Мурашки бегут по спине от всего этого! Меня все больше и больше мучили угрызения совести из-за Майи. Я все говорила Эдди: «Мне только надо встретиться с ней. Мы должны помириться…» Как только я стала просто миссис Эд Шрайбер, у меня изменилось отношение почти ко всему! Когда я узнала, что она приедет сюда повидать тебя, я решила одним выстрелом убить двух зайцев. У нас чудесный медовый месяц и…