Арина Холина - Дорогой, я стала ведьмой в эту пятницу!

— Но это от воды пятно! — отбивалась Оксана.

— А это «Валентино»! — вопила Лена. — Особенная ткань, даже вода не отстирывается!

— Их все равно сдавать в химчистку! — визжала Оксана.

— За твой счет! — угрожала Лена.

— Чего ты ко мне привязалась? — негодовала стилист.

— Это на твоей ответственности! — Лена швырнула платье в пакет, но промахнулась, и «Валентино» шлепнулось на пыльный пол.

— На твоей! — восторжествовала Оксана. — Я только подбираю одежду! За тряпки отвечаешь ты!

Лена фыркнула и бросилась к Пете.

— Ну что?! — рявкнула она.

— Ничего, — флегматично ответил он. — Нормально все…

— Нормально? — Лена выхватила первую попавшуюся картинку. — Где нормально? Вот это нормально? Что это вообще такое? — Она метнулась к Лизе и ткнула ей в нос фотографию.

— Это ваша модель в вашей одежде на белом фоне, — пояснила Лиза.

— А что у нее за тени рядом с носом?

Лиза нехотя оторвалась от кушетки, отобрала у Лены фотографию и швырнула ее в мусорное ведро.

— Это светопроба, — сообщила она и снова легла.

— Меня поражает твое равнодушие! — кипятилась Лена, которой словно вожжа под хвост попала. — Ты понимаешь, сколько мы теряем денег, если съемка не получается?

— Чего ты от меня хочешь? — возмутилась Лиза и опять присела. — Мы отправили пленку на проявку, завтра будет результат, и вот прямо сейчас я не могу тебе сказать, что там получилось, а что нет! Я не ясновидящая!

Лена все-таки вывела ее из себя. Уже час она бесновалась без уважительной причины: орала на Оксану, стояла над душой у визажистки, помыкала Петей и грозила уволить модель. Даже если Лена уходила в туалет, у всех в ушах звенел ее пронзительный голос. У Лизы от криков разболелась голова: она едва сдерживалась, чтобы не ударить Лену по голове чем-нибудь тяжелым, но каждый раз, когда она говорила себе: «Я убью ее. Прямо сейчас», — представлялось, что она профукает единственный серьезный проект в своей жизни и вся семья опять будет ее жалеть.

Она уже растрепала маме, что получила заказ, и мама обрадовалась и позвонила всем родственникам и знакомым, и все Лизу поздравляли, говорили, что она наконец-то взрослеет, что они уж и не ждали, но тем приятнее, и что теперь главное — набраться терпения… А терпения ох как не хватает! Откуда его вообще берут?

— Алле! — закричала Лена в трубку. — Евгений Сергеевич, все нормально! Я, конечно, в фотографе до конца не уверена, но завтра будут контрольки, я их сразу же вам отвезу, и еще у меня сомнения насчет визажа…

Лена обсуждала с начальством недостатки сотрудников, ничуть не стесняясь того, что они присутствуют здесь, и все уставились на нее с такой ненавистью, что будь мысль материальной, от Лены осталась бы лишь горстка пепла.

— Да, Вику снимаем завтра, — подтвердила Лена. — Да, я все объясню фотографу, буду держать ее в ежовых рукавицах, да…

— Вика — это баба Кирсанова, — шепнул Петя Лизе.

— Евгений Сергеевич, не беспокойтесь! Я буду все контролировать, но если хотите, можем нанять другого фотографа, не знаю, Ланге или Клавихо… — Лена подошла к журнальному столику и взяла из вазы крупную парниковую клубнику.

«Стерва! Чтоб ты подавилась!» — яростно пожелала ей Лиза.

— Да, Евгений Сергеевич… кхы-кхы… — Лена, не выпуская трубку, замахала руками, выпучила глаза и попыталась свободной рукой хлопнуть себя по спине.

Вся команда с живым интересом уставилась на нее.

— Ы-ых… хм-хм… — хрипела Лена, бросаясь поочередно то к Лизе, то к Оксане.

Она даже стала бить себя трубкой в живот, и Петя, наконец, бросился к ней, поднял руки, обхватил сзади, встряхнул, и клубника после некоторых усилий вылетела из глотки.

— Кха-кха-кха… — закашлялась Лена.

Лиза, Оксана, Ира и Петя с осуждением смотрели на нее, словно корили за то, что не подавилась до конца.

— Ладно, — пропищала наконец Лена. — Поехали…

В дверях она обернулась и в обычной, стервозной, манере рявкнула:

— Завтра чтоб не опаздывала! Я и так еле уговорила Кирсанова на эту съемку, так что следи за собой.

«Это ты за собой следи, дура! — про себя обругала ее Лиза. — Хоть бы ты опоздала часа на три, вот я посмотрю, что тогда скажет твой Евгений Сергеевич!»

Маша проснулась у Никиты. В его просторной спальне вся стена напротив кровати была увешана картинами, между которыми располагалась плазменная панель в тяжелой резной раме. Над кроватью висело овальное зеркало, а темно-зеленые под цвет стен шторы не пропускали лучи солнца.