Арина Холина: Магия на каждый день

— Кто, блин, выкрал мой вибратор? — откуда-то сверху послышался недовольный женский голос.

— Зачем он тебе нужен? — закричали снизу. — Можно подумать, ты им пользуешься!

— Тебе есть дело? — возмутился первый голос.

— Ты все-таки моя внучка! И, между прочим, это я тебе его подарила!

— С какой, интересно, целью?

— Не с целью, а с намеком!

— Бабушка — ты воплощение Зла!

— Милая, ты, как всегда, права! Ладно, я его взяла! У нас миксер сломался!

Тучная пожилая женщина, укутанная в серую шаль, остановилась у калитки, поставила на землю хозяйственную сумку, перевела дыхание и с неодобрением посмотрела на Дом, из которого доносился непристойный диалог. Вообще-то, Дома почти не было видно — за деревьями угадывались лишь мансарда и небольшой кусок стены.

Женщина фыркнула — ей не нравилось, когда обитатели скрывались от любопытных глаз прохожих. Приятно ведь: идешь, смотришь на особняки, на цветочки там всякие, на машины… А здесь только сосны, липы, яблони, рябины и кустарник. Женщина знала: с другой стороны Дома находится газон, на котором стоят качели, шезлонги, беседка и совсем нет ни огородика, ни цветочков — ни хризантем, ни гладиолусов, ни лилий, ничего-ничего! — только разросшиеся кусты шиповника, сирени да кипарис. Да еще гараж, ворота которого выходят на противоположную улицу.

Женщина опять фыркнула — с еще большим высокомерием — и отворила наконец калитку.

Ее звали Зинаида Максимовна — она покупала продукты и убирала в Доме по вторникам и четвергам. А еще каждое утро она заносила свежее молоко (только «Можайское» в бутылках), горячие булочки, овощи, яйца и творог. Огурцы-помидоры Зинаида Максимовна выращивала сама, яйца брала у соседки и презирала людей, которые аж на двадцати сотках не могут вырастить хотя бы петрушку.

— Ну, вот еще! — возмутилась хозяйка, когда Зинаида намекнула насчет петрушки. — Я ее даже не ем, петрушку вашу! Чтобы я стояла попой кверху и ковыряла ногтями, — она помахала в воздухе длинными ногтями с тонким узором и стразами, — грязную землю со всякими там червяками, только чтобы сэкономить десять рублей? Ха-ха-ха!

Но Зинаиде Максимовне хорошо платили, и она сдерживала негодование до встречи с соседкой (той, что продавала яйца), и тогда уж они от души чихвостили странных, если не сказать подозрительных, хозяек дома, где работала Зинаида Максимовна, которые — ну где это видано?! — не могли даже сами в магазин сходить. «Она ж носит шпильки в десять сантиметров, куда уж ей на них до магазина добраться», — хоть и ехидно, но все-таки завистливо комментировала соседка.

Зинаида Максимовна проковыляла по выложенной камнями дорожке и выбралась к старому кирпичному особняку с огромными, в пол, окнами. С красно-оранжевой черепичной крыши на землю спускался плющ, скрывая потрескавшуюся штукатурку цвета слоновой кости и обвивая широкие деревянные лакированные рамы.

Зинаида Максимовна потянула широкую застекленную дверь, которая скрипела так, что хотелось зажать уши руками (лучше всякой сигнализации!), просунула внутрь сначала голову, зачем-то принюхалась и только после этого осторожно, бочком зашла в дом.

— Зина! — слева послышался звонкий голос старшей хозяйки, Амалии. — Иди сюда!

Зинаида Максимовна не отозвалась: она сняла туфли и надела войлочные тапочки, которые принесла с собой. Так она протестовала против безобразия, что здесь творилось, — по Дому ходили прямо в обуви или босиком.

Шлепая безразмерными тапками, Зинаида Максимовна прошла в кухню. В дальней части просторной комнаты располагалась собственно кухня: лакированные дубовые шкафы поднимались до потолка, вся стена между ними и столом была увешана медными и латунными кастрюлями, а широченная стойка с ящиками и полочками служила разделочным столом и отгораживала кухню от столовой.

Столовая была и гостиной: на двадцати пяти метрах устроились длинный стол из широких досок, диваны, кресла, этажерки, горка с хрусталем, полочка с книжками, а стены сплошь были завешаны фотографиями, картинками, расписными тарелками, поделками из керамики и прочей ерундой.

— Зина! Доброе утро! — весело приветствовала Амалия, вставая с дивана.

Она выхватила у домработницы сумку, открыла ее, сунула туда нос и с наслаждением вдохнула.

— Как пахнет! — восторженно заявила она, унесла добычу на кухонную половину и принялась выкладывать булочки на красивое старинное блюдо.