Арина Холина - Письма на воде

Вика присоединилась к нашей компании не из-за Никиты.

Мы ей понравились. Она перешла на новый уровень – ей хотелось не только полезных, но и веселых знакомств, а все мы, разномастные, в целом представляли собой довольно колоритную группу золотой молодежи.

Почему-то никто ее не возненавидел. Она была настолько хороша, что девушкам не было никакого проку с ней соперничать, молодые люди же быстро пришли в чувство – для них Вика была недоступна.

И только Никита не мог успокоиться. В его переживаниях не было и толики того, что другие люди называют любовью – он хотел ее физически, но мечтал об этом с таким неистовством, что казался безумцем.

– Никит, нет ощущения, что об тебя вытирают ноги? – спросила я его, когда Вика прислала ему очередное сообщение из серии: «Можешь отвезти меня домой? Я в Барвихе пьяная».

Вика не была коварной обольстительницей, сердцеедкой. Просто у нее было так много поклонников, что она могла выбирать. И любой мужчина понимал: либо он едет за ней в Барвиху, или же она найдет для этих целей кого-то еще.

Саша знала, что у него с Викой ничего нет.

И у нее хватило уважения к себе, чтобы не возненавидеть Викторию. Она ненавидела Никиту.

– Я не понимаю, у тебя что, проблемы с сексом? – возмущалась я. – Да ты завтра же найдешь себе нового мужика, и лучше, и краше!

Я преувеличивала, но не слишком.

Просто ни один человек не заслуживает того, чтобы им пренебрегали.

Всегда найдется тот, кому отчего-то необходимо тебя любить, и вопрос лишь в том, с кем ты его сравниваешь.

Саша была мудрее всех нас, но ей было всего двадцать лет, и она просто никак не могла отказаться от своих надежд. Если в двадцать ты говоришь себе: тот человек мне не подходит, потому что он – эгоист и никогда не будет любить меня так, как я того заслуживаю, значит, с тобой что-то не в порядке.

Так можно сказать лишь в двух случаях: если ты не влюблен, или когда тебя даже не ранят, а сразят наповал или бросят, и ты принимаешься запоздало утешать себя.

Саша не могла оставить борьбу.

– Почему? – настаивала я. – Почему он?

И Саша мне рассказала.

Секс был потрясающий.

Когда человек влюблен, все искажается – внешность, характер, секс. Любовь – царство кривых зеркал, где все делается лучше. Но однажды ты обнимаешь любимого, целуешь, и все на первый взгляд как обычно, и вдруг оказывается, что он двумя руками не может найти в штанах собственный член. Чары прошли.

Случается и так, что идут годы, и ты все чаще сомневаешься, надо ли оставаться рядом с этим странным человеком, – но едва вы оказываетесь в постели, начинается магия.

Никита был нежным. Его нежность ничего не значила, он просто любил ласковые прикосновения, он тискал Сашу как кошку, для которой через минуту не жалел пинка – если кошка не только брала то, что он давал, а еще и требовала добавки.

Никита никогда не был злым – его просто не интересовали желания других людей. Он и не догадывался, что нужно обращать на это внимание.

Была и еще одна особенность. Никита любил жизнь. Он приходил домой поздно, после какой-нибудь девицы, и действительно радовался тому, что дома Саша, и любил ее, и покупал ей что-то вкусное, и мог среди ночи ее разбудить, если ей снился кошмар (пока Саша была с Никитой, кошмары ей снились часто), прижать к себе, пожалеть, подогреть для нее молоко.

Она не могла без того хорошего, что в нем было.

Но если чувства он раздавал без разбора, то в материальном мире все считали его прижимистым. Никита в уме подсчитывал каждый рубль. Хорошую машину он купил только потому, что это было вложение – на машину он ловил девушек.

Одевался очень скромно, причем в явно поддельные вещи с надписями «Армани», «Гуччи».

Когда Саша выкинула все его барахло, был скандал. Никита рвался в Теплый Стан, к спекулянту, торговавшему всеми этими тряпочками, и едва не плакал, когда Саша спрятала ключи и заявила, что одеваться они поедут вместе.

Он все-таки уговорил ее отправиться к спекулянту. Саша доложила, что чуть не плакала – в этой квартире убогие и сирые, поддельные одежки выглядели рабами где-нибудь на Тортуге – их всех хотелось спасти, что было абсолютно невозможно. Саша утащила Никиту из этого дома скорби и отвела в нормальный магазин.

Она купила ему хорошую одежду. По идее, Никита должен был предложить и ей приодеться, но наш скупой друг только угостил ее обедом.

Саша уверяла, что так даже лучше – она всего добьется сама, ни от кого не будет зависеть. Она просто не знала тогда, как это приятно, если кому-то для тебя ничего не жалко.