Мария Баррет: Миражи

– Да, – коротко ответила Мэгги. Она явно не была расположена продолжать разговор.

Мужчина крепко взял ее под руку.

– Надолго собираешься задержаться?

– Нет.

Она попыталась освободить руку.

– Откуда такая холодность, Мэгги? Раньше ты была со мной подобрее.

Щеки ее вспыхнули от гнева, и она резко обернулась к мужчине.

– Да потому только… – начала она и осеклась.

– Потому что обстоятельства вынуждали, хочешь сказать? – Он отпустил ее руку. – Ты красивая женщина, Мэгги, и я восхищаюсь тем, как ты справилась со своей жизнью. Я, впрочем, всегда знал, что характер у тебя – дай Бог. – И, понизив голос, он добавил: – Я бы мог не хуже позаботиться о тебе сам. Если бы ты не уехала в Лондон.

– Неужели? – недоверчиво сказала она, качнув головой.

– Клянусь. – Он пожал плечами. – Но это дела минувших дней, а мне хочется поговорить с тобой о настоящем.

– Вот как?

– Твой отец был игрок, Мэгги, рисковый мужик.

– Сколько он тебе задолжал? – холодно спросила она.

Мужчина улыбнулся.

– Да разве же я о деньгах! Я надеюсь, ты не забыла, как обычно расплачивалась за папашины долги, а, Мэгги?

Она отпрянула, будто ее ударили. Лицо ее исказила гримаса презрительного отвращения.

– Скажи, сколько он остался тебе должен, Майкл, и я прослежу, чтобы ты получил все сполна, – проговорила она и пошла прочь.

– Не слишком ли нос задираешь, Мэгги? – прошипел он ей вслед. – Смотри, как бы не кончить тебе так, как всем Девлинам! Гонору-то у вас много, а в делах вы слабаки.

– Не строй из себя пророка, Майкл Финни, – сухо отозвалась она. – Посмотрим еще, что впереди у семейства Девлинов. – И, высоко подняв голову, она быстро вышла через калитку и направилась прочь от церкви.

– Посмотрим, говоришь? – крикнул он. – Посмотрим! Уж я-то обязательно посмотрю, будь спокойна! И не потерплю, чтобы меня оставили в дураках! Я не из таковских – и любой в графстве Клэр скажет тебе то же самое! – И он разразился смехом. Зловещим и гнусным смехом.

Франческа, как всегда, проснулась в шесть, едва только бледный свет начал просачиваться сквозь щели деревянных ставень. Она быстро выскользнула из постели, дрожа от утренней прохлады, натянула выгоревшую потертую кофтенку и распахнула ставни.

Небо окрасилось нежным голубым светом, а улицы Митановы в ожидании теплых солнечных лучей еще тонули в полумраке. Она вдохнула свежего утреннего воздуха и замерла, прислушиваясь, не донесется ли из комнаты отца каких-нибудь звуков. Там было тихо.

Она поспешно умылась ледяной водой из тазика, ополоснула грудь и плечи, потом оделась и застегнула ремешки сандалий.

Тихонько подойдя к двери, она бесшумно приоткрыла ее и выглянула за порог, осторожно ступила в гостиную, которая располагалась прямо над писчебумажной лавкой, которую они с отцом держали. Там она снова прислушалась – не раздастся ли из отцовской комнаты шума. Тишина.

Она подошла к плите, подбросила в топку угля и налила в кофейник воды. Потом на цыпочках подкралась к двери, ведущей в комнату отца, и приоткрыла ее. Отца в комнате не было. Девушка запела; это была мелодия, которую она слышала в церкви, но там музыка звучала громко и радостно, а она лишь тихонько мурлыкала себе под нос, боясь, чтобы не услышали.

Так, напевая, девушка смела пыль, приготовила кофе и вымыла пол. Лучи солнца, проникая в раскрытые окна, освещали золотым светом ее фигурку. Девушка торопилась покончить с делами и уйти из дому, пока город еще не проснулся.

Ну вот наконец все в порядке – комната чисто убрана. Девушка собрала в сумку книги, кофточку, положила туда краюху хлеба на завтрак и вышла за дверь. Но, заслышав на площадке тяжелые шаги отца, замерла на месте.

Не успела она оглянуться, ища, где бы спрятаться, как он увидел ее. Потрясая кулаком, он кричал ей что-то снизу пьяным голосом. За двадцать шагов, которые отделяли их друг от друга, девушка чувствовала его злобу. Ее сковал привычный ужас.

Слава Богу, ей удалось прошмыгнуть назад в комнату и вжаться в угол. Закрыв глаза, она прислушивалась к его шагам и ждала удара.

Неуклюже ступая нетвердыми ногами, отец ввалился в дверь, сбив по пути столик со стоявшей на нем вазой с фруктами. Девушку он не заметил. С проклятьем поддав ногой валявшееся на полу яблоко, он протащился к себе в спальню и рухнул на кровать, распространяя вокруг отвратительный запах мочи и винного перегара.