Клэр Бенедикт: Из плена прошлого

– Такая трагедия, что она так умерла, верно?

– Да… наверное.

Мне в первый раз пришло в голову, что я понятия не имею, как скончалась моя бабушка. Мистер Симпсон об этом не упомянул, а я не спросила. Я поежилась, поняв, что старый стряпчий вполне мог посчитать меня бесчувственной. Что, очевидно, сделал и Имран: на его лице появилось выражение мягкого укора.

– Вы ведь никогда не навещали ее, верно?

– Да… то есть я хочу сказать, уже давно…

Я отвернулась от него и распахнула дверь, но помедлила на пороге. Надо было иметь слишком богатое воображение, чтобы ожидать, что в открытую дверь Дюн-Хауса я увижу тень жившей здесь женщины.

Еще через мгновение мы вошли в нечто, напоминающее большой холл средневекового дома, с балконом и дубовыми панелями. Высокое окно с витражом на лестничной площадке бросало цветные тени на традиционный турецкий ковер.

После смерти бабушки здесь никто не жил, и все же дом казался хорошо проветренным, сухим и чистым. Но холодным, так что, верно, именно поэтому меня пробрала сильная дрожь. Имран забеспокоился.

– Вы в порядке, мисс Лайлл? – Вероятно, он тоже прочел бирки на багаже.

– Все хорошо. Но здесь очень холодно, верно?

Он был слишком вежлив, чтобы возражать.

– Да, холодновато. Если позволите, я поищу, как здесь включается отопление.

– Отопление?

Он усмехнулся и кивком показал на бронзового цвета решетку, встроенную в одну из стен.

– За ней скрывается батарея. Нам надо только найти бойлер.

Бойлер оказался в подсобном помещении за кухней. Имран включил его и показал, как ставить таймер. Потом он принес коробку с продуктами на кухню. Я заплатила ему за такси. Уходя, он задержался в дверях.

– Если, что-то понадобится, вы…

– Ваш брат дал мне карточку.

Он сел в машину и уехал. Закрыв дверь, я прислонилась к ней, собираясь с силами. Я знала, что мне следует сделать.

С того момента, как я увидела дом из окна такси, во мне жила надежда, что его вид заставит меня вспомнить случившееся здесь много лет назад. Пока мои ожидания не оправдались. Может, потому, что ребенком я никогда не подъезжала к дому на машине. Ведь на моей памяти машины у отца не было.

Ждала ли я, что воспоминания нахлынут, стоит мне открыть дверь? Что же, этого тоже не случилось. Я решила, что надо пройтись по дому, заглянуть в каждый угол в расчете на то, что какая-нибудь деталь поможет мне всспомнить. Но при этом признаться самой себе: здесь должно было произойти нечто ужасное, чтобы настолько заблокировать мою память.

Ключами, полученными от мистера Симпсона, я открывала двери, проходила коридорами, взбиралась по лестницам, рассматривала комнаты. Я везде зажигала свет, распахивала двери шкафов, выглядывала в окна. И не вспомнила ничего.

Легко было догадаться, какую комнату занимала бабушка – ее личные вещи все еще находились там. Разбираться с ними придется мне. А пока я лишь заглянула туда и притоворила дверь.

Остальные спальни имели такой вид, будто там давно никто не жил постоянно. Я не смогла определить, в какой комнате жили мои родители, а в какой – я сама. На мгновение остановившись на площадке лестницы, я закрыла глаза, надеясь, что ноги сами поведут меня в направлении, ставшем привычном за те годы, что я тут жила. Но в эти секунды тишины я лишь осознала, что пустой дом никогда не бывает полностью безмолвным. В холле тикали старинные часы, журчала в трубах отопления вода, потрескивали половицы, в стекла окон бил поднявшийся ветер… В общем, я решила пока воздержаться от поисков своего прошлого.

Так ничего и не узнав о себе, я все же кое-что интересное выяснила. Позднее мне расссказали, что Уильям Темплтон, промышленник времен королевы Виктории, начинал простым рабочим. Этот талантливый самоучка овладел профессией инженера, приобрел завод по производству боеприпасов и сколотил состояние во время Крымской войны.

Однако, уже в тот первый день, еще ничего этого не зная, я уже смогла догадаться, что дом – творение нувориша. Я была достаточно хорошо знакома с особенностями английских особняков и их интерьеров, чтобы сообразить: выстроивший этот дом человек хотел сделать вид, что происходит из старинного рода.

Дом представлял собой мешанину елизаветинского и готического стилей с чем-то еще более древним. Создавалось впечатление, что Уильям Темплтон велел своему архитектору придать дому такой вид, будто он в течение веков перестраивался из средневекового замка. На лестничной площадке было что-то вроде галереи для музыкантов, а витраж в окне изображал нечто напоминающее герб.