Дарья Агуреева: Утро туманное

— Митенька! — Варя вдруг всплеснула руками. — А может, это ты под псевдонимом Ди Каприо снимаешься? А я всё думаю, на кого ты похож!

— Очень вежливо, — некстати покраснел Митя. «Истеричка!» — прочла я между строк и мысленно отправила назад нецензурную цитату. Наш поредевший за последние дни табунчик, стряхивающий с ушей останки Митиной лапши, загнали в аудиторию. Начался семинар. Варя вызвалась отвечать. Наговорила чего-то под одобрительным взглядом преподавателя и размазалась по стулу, осела, как сдувшийся шарик. Интерес к происходящему у неё пропал. Она что-то зачирикала у себя в тетради. Потом её пытливый взгляд заёрзал по Пете. Она будто сквозь лупу разглядывала его льняные волосы, выравненные в модную стрижку, радостный взор, красиво вылепленные губы.

— Смотри-ка! — она легонько толкнула меня. — У него всё время дёргается кончик носа!

— Может, напишем ему сопливую записку? — я пыталась угадать её настрой.

— Скучно! — поморщилась Варя. — В сентябре Сашке аж в стихах писали. Было неинтересно.

— Не смотри так на Петю. Он уже краснеет.

— Вера, — Варя коснулась меня своим непередаваемым взглядом, от которого хотелось не то плакать, не то смеяться. — Я встречалась с Никитой.

— Когда? — чуть не в голос взвизгнула я.

— Вчера. Посидели пару часиков в баре.

— Он сам тебе позвонил?

— Ну конечно!

— И что же? Назад в будущее? — я не сводила глаз с её стекленеющих зрачков. Лицо спокойное, просветлённое. Только пальцы предательски дрожат.

— Я ничего не поняла, — Варя удивлённо всматривалась в меня. — Вера, я нормальная? Мне тут диагноз какой-то сочинили…

— Терпи, малыш, — я сжала ей руку.

— Вот-вот! Терпимости-то и нет!

— Что он сказал?

— Что-то про Яну свою рассказывал… Я не помню. Я так удивилась, что перестала слушать.

— Ну?

— Да как обычно! Пялилась на него, как истукан, и тихо млела.

— Ясно, — скривилась я.

— Зачем он со мной встречался?

— Чтобы ты смотрела на него своими большими обожающими глазами, а он тихо млел от этого твоего идиотского влюблённого взгляда.

— Думаешь?

— Уверена.

Варя забилась вглубь себя и не вылезала до перерыва. Потом огрызнулась на прохиндея Митюшечку, закуталась в сигаретный дым, плавающий в туалетах факультета, и принялась рассматривать Сашу. Мда… Сашенька наш удал. Этот с сахаром, рафинированным. Варе он страшно нравится, а меня просто убивает его тошнотворная самовлюблённость. Этакий нарцисс! Слава Богу, он не привлекает её романтически, хотя что-то нелепое у них было. Одно время они общались ночами по телефону и изводили друг друга странностями, умничанием и гадостями. Под конец их какого-то безмасштабного пространственного диалога глухого с немым Саша оштамповал Варю «недоинтелектуалом интровертом». Кажется, она его даже не послала по подходящему адресу. А надо было! Если у Вари фрустрация, то у Саши определённо маниакально-депрессивный психоз. Что тут поделаешь? От Ленки мы всё же не улизнули. Отрыла нас в кафе. Губки надула бантиком, глазки потупила, зарядила:

— А он мне — ну я же тебя люблю…

Я вспоминала какие-то стихи. Варя тоже абстрагировалась. Мы в очередной раз проделали наш порочный круг: кафе, туалет, библиотека, кафе. Прослушали тысячу и одну историю про то, кто, с кем, когда и где с вариациями на темы: «Я непризнанный гений!», «Меня никто не любит», «Невиноватая я!» и ещё «Кто что про кого мыслит». Тьфу!

Мерзкий кофе для Вари. Отравный чай для меня.

— Ты не замечаешь, что с нами творится?

— Что? — устало отозвалась я.

— Мы старухи.

— Вот это ново! — припомнила я какую-то рекламу.

— Да серьёзно же! Ведь вот только и делаем, что насиживаем целлюлит и перемываем окружающим кости.

— Старухи не ночуют под окнами возлюбленных, — оборвала её я.

— Молодые в общем-то тоже, — Варя снова полезла вглубь себя, но встряхнулась.

— Жвачку будешь?

— У меня своя.

— Да, у каждого своя, — усмехнулась Варя, зачем-то снова опутывая лицо дымом, словно нимбом.

Мимо проходили до отвращения правильные студенточки с какой-то патологически неуёмной тягой к знаниям, разудалые двоечники с вечной песенкой о конспектах на пять минут, вульгарные первокурсницы, тихони, выскочки…

— Знаешь, он показывал мне их фотографии. Они на Валаам ездили.

— Он что — больной? — не выдержала я.

— Верочка, а ведь это я должна была там быть. Мы собирались…

— Будешь!

— С ним?

— Со мной, дурочка, со мной.