Дарья Агуреева: Утро туманное

— Варя, ну а как же твой роман? — я хоть как-то пытался прикрепить её к действительности, но она ловко ускользала от всего настоящего, хотя уже и я сомневался в том, где кончается сон и начинается явь.

— Я люблю Никиту, — продышала, даже не проговорила она, загораясь своим осознанным счастьем.

— Он здесь или там? — не отставал я.

— Какие странные вопросы ты задаёшь, — лукаво улыбнулась Варя. — Ты думаешь, я — душевнобольная?

— Ну что ты! — честно удивился я.

— Никита там, где он хочет быть, — Варя пристально разглядывала меня.

— Он любит тебя? — я боролся с её раздражающе счастливым взором, увлекающим меня в сонное небытие.

— Я не знаю, — она всё более проникала в каждую пору моей кожи.

— Расскажи мне про него. Про вас, — я лихорадочно обдумывал как бы мне ухватиться за что-нибудь в плавающем глубоко поверхностном разговоре. Найти рану, болезненную точку в её сердце? Нажать и вытащить из этого бесконечного сна! Но она счастлива! Она понимает, что он её бросил или нет?

— Мы встречались на той неделе, — Варин взгляд становился всё внимательнее. — Никита очень переживал. Так странно, — она пожала плечами. — Он хотел сказать, что не хочет больше видеть меня, а говорил какую-то ерунду. «Мне надо разобраться… Я хочу уехать». И знаешь, почему он не хочет больше встречаться со мной?

— Почему? — осторожно спросил я.

— Потому что я люблю его. Он боится сделать мне больно. Ты бы поговорил с ним, — вздохнула Варя.

— Варя, а что ты делала в кустах около его подъезда? — я уже жаждал её слёз.

— Ах это! — она засмеялась. — Действительно, глупо. Он не хочет меня видеть, но я должна его видеть. Обязательно! Понимаешь?

— Зачем?

— Чтобы возвращаться… Я знаю, когда он работает, поэтому могу подгадать время и увидеть его так, чтобы он не видел меня.

— Варя! Ты в семь утра сидела в кустах у чужого подъезда! Разве можно так?

— Меня мучило какое-то беспокойство. Я боялась, что с ним что-то случилось. Мне нужно было его увидеть.

— Ты уверена, что любишь его?

— Любовь случайна, — задумчиво проговорила она.

— Ты не хочешь бороться с этим?

— Разве можно восстать против случайности? Женечка, это же вздор!

— Но не можешь же ты всю жизнь просидеть под его окнами?

— Жизнь — это любовь, так?

— Не знаю, Варя. Тебе надо чем-то занять себя. Где ты учишься?

— В театральном, — просияла Варя. Неужели она настолько перевоплотилась в чью-то роль?

— Ты играешь? Ты не путаешь сцену с жизнью?

— Я живу, Женечка, живу, — она мягко покачала головой. — Я обманула тебя. Я не учусь в театральном. Просто сказала то, что ты хотел услышать. Ведь так проще, да? Я — ненормальная, помешавшаяся на почве театра актриса! Только это не так, Женя! У меня отсутствует эта самая толерантность, потому что нет фрустраций!

Я заглянул в её глаза, окунулся в искрящуюся синеву, но Варя не пускала меня вглубь. Или я стучался не в дверь, а в глухую стену?

— Знаешь, что мне теперь не нравится? — она как будто воодушевилась. В ней всё же проснулся интерес к этой преисполненной бессмыслия беседе психоаналитика и пациента.

— Что же?

— Мне не нравится, что Никита лжёт. Мне не нравится, что я больше не имею права быть частью его судьбы, что я ничего не могу сделать для него, а когда я делаю что-то для себя, он думает, что я сошла с ума.

— Неправда, — тихо вставил я.

— Знаешь, ведь на самом деле это с ним что-то не так. Ты ведь его друг, Женечка, помоги ему, — она легко коснулась моей руки, пробегая тёплыми кончиками пальцев по ладони.

— Что с ним? — неуверенно поддержал её я.

— Он делает какие-то странные вещи, Женя. Он отстранил меня, испугавшись моей любви, а потом сам пришёл с дружбой. Он показывал мне её фотографии, что-то говорил… Этакая поэтичная романтика!

— Ты злишься?

— Я не понимаю.

Она снова отвернулась, оглянулась на манящее бездной мрака окно. Всё было так же. Снег, фонари, игра света…

— Фрустрация… Это серьёзно? — как-то слишком тихо спросила Варя.

— Да нет… Со всеми бывает.

— Что я должна делать?

— Только не спи, — эхом отзывался я. — Скандальчик — хорошее средство. Разрушить всё, чтобы затем построить заново.

— Мне скучно, — Варя поморщилась. — Я бы хотела родиться моллюском, который живёт себе в раковине на дне океана, хранит жемчужину и взирает на мир сквозь узкую щель.

— Наблюдать — тоже неплохо… — я достал бланк и, изображая кипучую деятельность, решительно застрочил рецепт.