Федерико Моччиа - Прости, но я люблю тебя

Хорошо, думает Алессандро. Она будет довольна, высоких оценок она не ждала, да и я чуть не перестал верить в неё.

— А вот её номер телефона теперь не действителен, новым она пока что не обзавелась. Через два дня она уезжает с подругами, — Тони Коста листает блокнот в своих руках. — Точно, с Волнами... так они себя называют, а едут они в Грецию. Санторини, Родос, Миконос и Иос, — Тони Коста убирает блокнот. — Вы должны волноваться только о последнем, его называют островом любви.

Алессандро улыбается.

— Спасибо. Сколько я Вам должен?

— Ничего не должны... хватит и предоплаты. Эта работа была даже слишком простой.

Алессандро провожает Тони Коста к лифту.

— Надеюсь, что мы с Вами встретимся однажды и по другой причине. Вы мне симпатичны.

— Спасибо, и Вы мне тоже.

Алессандро стоит на месте, пока двери лифта закрываются. Потом он возвращается в свой кабинет. Он уже собирается войти, как к нему подходит Андреа Сольдини.

— Алекс! Ты не должен был делать этого!

Алессандро подходит к своему креслу, садится и улыбается.

— Ничего особенного... Просто мелочь.

— Ты называешь мелочью вот это? Ты сделал мне охрененный подарок! Macintosh McWrite Pro, самый быстрый компьютер!.. Почему ты это сделал?

— Хотел выразить тебе благодарность, Андреа... Ты мне очень помог.

— Я? Но ведь вся концепция была твоей, фото, слоган, даже девушка! Ники идеальна! Ты видел плакаты? Они адаптируют цвета для Италии, но я уверен, что они останутся отличными. Это простая, но гениальная реклама!

— Да, за границей приняли на ура. Посмотрим, как пойдёт здесь.

— Что значит «за границей»? Кажется, эта карамель нарасхват на всём международном рынке. Она сокрушила всех и везде! Ты сокрушил всех!

— Как бы там ни было, я хотел поблагодарить тебя не за это, то есть, и за это в том числе...

— Тогда за что?

— Я подарил тебе ноутбук, чтобы отблагодарить тебя за мейл, что ты мне отправил... друг мой... Или лучше называть тебя «настоящим другом»?

Андреа хочется умереть на месте.

— Но я...

— Это было не так уж сложно. Ты знал Марчелло. Работал с Эленой. У тебя есть доступ к рабочему компьютеру. А самое главное – тебе очень понравилась Ники. Сообщение было отправлено в 20:45 с одного из компьютеров нашего офиса. В тот день в офисе оставались только вы с Леонардо. И я не думаю, что он так волнуется о моём счастье. Так что... это был ты.

— Я не должен был этого делать?

— Шутишь? До этого меня мучило чувство вины, а теперь я счастлив. Наслаждайся своим новым компьютером! Но, пожалуйста, что бы ни случилось, если ты хочешь быть моим «настоящим другом»... не пиши мне по электронной почте!

— Ох, шеф. Тогда мне хотелось бы сказать кое-что ещё.

Алессандро смотрит на него потрясённо.

— Я должен волноваться?

— Нет, не думаю... По крайней мере, надеюсь на это. Помнишь историю с мошенничеством? Человек в команде противника, который информировал меня об их идеях?

— Да, а что?

— Мне кажется, ты и сам это знал. Это была Алессия. Она хотела, чтобы выиграл ты, хотя её и отправляют в Лугано, а ты остаёшься в Риме.

— Я и представить такого не мог. Как у неё дела?

— Получше... — Андреа Сольдини кажется немного смущённым. — Мы начали встречаться.

— Прекрасно! — Алессандро подходит к нему и обнимает. — Вот видишь, в конце цонцов, кто-то смог оценить тебя по достоинству!

117

Ещё одна ночь. Глубокая ночь. Ночь весёлых людей. Ночь вспышек, звуков, гудков машин, праздника. Ночь, которая проходит слишком быстро. Ночь, которая не пройдёт никогда. Разочарование. Горечь. Грусть. Отчаяние. Слишком много всего, чтобы уместить в одну ночь. Ей наплевать. Ей наплевать на это хреново дерьмо. Ей наплевать на меня. Мауро едет на своём скутере. Без шлема. Без очков. Без ничего. Слёзы. И не только от ветра. Дерьмо, дерьмо, дерьмо. Единственный стих, который он может сложить, единственный ритм, единственная музыка, которую просто сыграть, простая музыка окраин. Музыка злости и боли. Музыка любовных страданий. Он едет и не знает, куда ему податься. Он плачет и рыдает и не стыдится этого. Быстрее, мото, быстрее. Я хочу покончить со всем этим. Он едет по касательной, он едет, теряясь в этом городе, который не чувствует родным, которому он не принадлежит больше. Почему, чёрт? Почему? Мне слишком больно. Слишком. Я буду срать на твою могилу, Паола. Ты сукина дочь. Самая большая сукина дочь.

И посреди этого отчаяния в нём вспыхивает отличная мысль, низкая и инфантильная. Все эти дни этот урод не мог прикоснуться к ней. Я победил. Он смеётся. Слабое утешение. И немного спокойнее прорезает ночь. Съезжает с шоссе. Он немного сбрасывает скорость. Заставляет скутер ехать зигзагом, выходя и возвращаясь к пунктирной линии на дороге, которая только что была нарисована на асфальте. Скутер опускается и продолжает путь по булыжной мостовой. Тин-тин-тин. Колесо шумит, проезжая по этим камням, потерянный в тишине этого серого асфальта, и вновь поднимается. Тин-тин-тин. Это глупая игра того, о ком он не хочет думать. Не думать. Не думать. Мауро длинно вдыхает, а затем выпускает воздух из лёгких вверх. Ещё вдох, ещё глубже, и снова выдох. Вот и всё. Ему уже лучше. Да, так лучше. Он едет дальше. Он проезжает мост, чтобы сменить направление. На краю дороги стоят две шлюхи. Они выходят ему навстречу. Одна поднимает свою юбку, самую короткую в мире, и показывает ему голый лобок. В свете фары его скутера угадываются редкие волоски. Они обе усталые, задыхающиеся от сигаретного дыма и выхлопных газов. Вторая, в высоких сапогах, красных и блестящих, поворачивается и наклоняется, показывая ему свои ягодицы, белые, упругие. Мауро описывает кривую на своём скутере, объезжает вокруг них, пытается ударить их. Просто так, для смеху. Но две полячки не понимают таких шуток. Они кричат какие-то словечки на своём языке. Одна берёт камень и бросает. Ничего. Она не зарабатывает очков. Камень просто оказывается на обочине. Конечно, думает Мауро, они вряд ли провели детство в тире парка аттракционов. А вот он – да. Он развлекался с деньгами своего отца, бросая глупый мяч для пин-понга в прозрачную чашку. И если всё проходило хорошо, он возвращался домой с пакетом воды, внутри которого плавала красная рыбка. Которая в итоге встречала свой конец на дне унитаза через неделю. Мауро делает крен на скутере, поворачивается и съезжает с моста, исчезая в ночи. Обе шлюхи остаются на своём месте, поддерживая ночной холод перед костром, который давно погас, в ожидании клиента, которому они могли бы продать немного секса, пока настоящая любовь не пришла. Потому что все ищут настоящей любви. Не будучи должными продавать или покупать её. Но она сюда, наверное, никогда не придёт.