Оливия Дарнелл
Волшебство любви
— Я слабею, Энн… — с этими словами миссис Фаррингтон бессильно откинула свою тщательно завитую седую голову на спинку кресла.
Высокая, по-спортивному одетая девушка с тревогой посмотрела на бабушку. Услышать такое от полной энергии, вечно занятой и оптимистичной Патриции Фаррингтон было неожиданно и потому особенно неприятно. Энн почувствовала угрызения совести. Занятая работой в редакции с утра до вечера, она не навешала Патрицию почти месяц, но сейчас, вглядываясь в розовое ухоженное лицо бабушки, не замечала никаких признаков усталости или болезни. Энн вспомнила также, что, входя в дом, слышала, как бабушка, аккомпанируя себе на рояле, весело и кокетливо напевала каватину Розины из «Севильского цирюльника», а это было верным признаком хорошего настроения и прекрасного самочувствия. Нет, дело не в болезни, здесь крылось что-то другое. Хорошо изучившая артистичную натуру своей бабушки Энн была готова ко всякому, но только не к тому, что последовало дальше.
— Боюсь, тебе придется взять «Серебряную омелу» на себя.
— Ну нет! Ни за что на свете!
— Придется, моя дорогая. Кроме тебя, это сделать некому.
— Ну и прекрасно! — энергично возразила Энн. — Все равно эта несчастная брачная контора приносит одни убытки, кому сейчас нужно сватовство!
Глаза миссис Фаррингтон приоткрылись и гневно сверкнули. Она приготовилась к достойной отповеди, но, видимо, вспомнила, что ей нельзя выходить из образа, и снова впала в легкую меланхолию.
— Пат, ты прекрасно понимаешь, что брачные конторы уже отжили свое, что сейчас существует множество других способов свести знакомство — через газеты, по Интернету, через всякие дурацкие телевизионные передачи, наконец! — продолжала убеждать ее Энн. — «Серебряная омела» была хороша в прошлом веке, сейчас она никому не нужна!
Патриция Фаррингтон хранила молчание.
— Если продать дом и участок, то можно выручить вполне приличные деньги, не встретив явного сопротивления, заметила Энн.
— Дом, в котором находится «Серебряная омела»? — уточнила кротким голосом Пат.
— Да, и выручить за них довольно крупную сумму. — Энн подсчитала в уме и радостно воскликнула:
— Не очень много, но вполне достаточно, чтобы привести в порядок этот дом. Мне ничего не надо…
— Мне тоже, — прервала ее миссис Фаррингтон, величественно поднимаясь с кресла. — Я умру без «Серебряной омелы», и ты это прекрасно знаешь. Я посвятила свою жизнь ей и тебе. Мне не хотелось напоминать об этом, но что поделаешь… Решай, Энн, ты можешь остаться в своей редакции и продолжить эту безумную жизнь, которая превратила тебя из привлекательной девушки в существо неопределенного пола, — она с отвращением оглядела джинсы Энн, — и наблюдать, как медленно умирает дело жизни твоих предков, или взять «Серебряную омелу» в свои руки и дать спокойно окончить свои дни человеку, посвятившему тебе всю жизнь! Эти портреты смотрят на тебя! — Она плавным жестом указала на висящие на стене выцветшие дагерротипы и вышла из комнаты.
Энн устало опустилась в освободившееся кресло. Как хорошо все шло до сегодняшнего дня! Еще вчера все бурно обсуждали ее статью и редактор обещал дать Энн вести собственную рубрику. Она была счастлива в редакции их небольшого, но обретающего популярность журнала. Энн всегда мечтала заниматься журналистикой и любила свою работу — увлекательную, полную неожиданностей, интересных встреч и впечатлений. Ей нравился молодой и веселый коллектив, ей нравилось все. Это была как раз та жизнь, о которой она мечтала в университете и против которой ничего не имела Пат.
Энн с отвращением посмотрела на портреты двух строгих леди в одинаковых черных платьях с буфами. Именно с пансиона мисс Фаррингтон начала свое существование «Серебряная омела». Пансион, которым железной рукой управляла старшая из двух сестер, Корнелия, был невероятно популярен в сороковые годы прошлого столетия. Девицы получали там превосходное образование, им прививались безупречные манеры, а, главное, по окончании обучения они быстро и удачно выходили замуж. От желающих попасть в пансион не было отбою, и дела многочисленного семейства Фаррингтон процветали. Корнелию и Кассандру сменила их племянница Флоренс, особа либеральных взглядов, увлекающаяся спортом и вегетарианством. Не всем родителям нравились новомодные методы воспитания Флоренс, но бывшие пансионерки продолжали успешно выходить замуж. Видимо, в методе обучения и воспитания пансиона Фаррингтон был какой-то фамильный секрет, делавший его выпускниц неотразимо привлекательными.
Читать дальше