Кэтлин Хиллис - Вполне современные девочки

Джейсон каждый день спрашивал меня сдержанно, что он может для меня сделать, но смотрел при этом в сторону. И каждый день мне хотелось закричать: «Стань волшебником и устрани все неприятности, которые разрушили наш мир, таким, каким он существовал». Но я знала, что это невозможно, потому что для меня Джейсон потерял свою магическую силу.

Лу принесла мне куриный бульон, рисовый пудинг и уставилась на меня вопросительным взглядом, ничего не говоря. Но мне стало стыдно гонять Лу вверх и вниз по лестницам: она теряла силы на меня из большой любви. Поэтому я решила, что пора вставать, хватит лежать в постели. А решение так и не пришло.

Я бродила, не зная, что предпринять. Единственным очевидным решением было пойти к доктору и окончательно убедиться в своих предположениях.

Доктор Харви провел обследование, взяли анализы, чтобы быть абсолютно уверенными.

Когда результаты анализов были готовы, доктор Харви вызвал меня. Он улыбался, поэтому я сделала вывод, что мои предположения подтвердились. Я догадывалась, что доктор радовался за меня, вспоминая неудачу с моей последней беременностью.

Я направилась в холл к лифту, но передумав, вернулась в сторону кабинета доктора Харви, прошла мимо него к двери, на которой прежде висела табличка с именем доктора Гэвина Рота, а сейчас ее украшало другое имя — доктор Жериман О’Дрисколл. Самое странное имя, какое я когда-либо слыхала. Правда, я вспомнила, что точно так же подумала, когда Джейн впервые произнесла имя Гэвина. А может быть, там и есть Гэвин под новым именем, заставляя думать, что он в Сан-Франциско, чтобы его больше не беспокоили. И не имея никакой цели и необходимости, я открыла дверь и вошла.

За столом сидела Розмари. Розмари Гэвина. Но одета она была очень странно для медицинского кабинета: джинсы и футболка с надписью: «Назови меня как угодно, но не твердым орешком». Какая безвкусица, подумала я, предположив, что и Энн согласилась бы со мной. Когда здесь работал Гэвин, на нем всегда был костюм, а на Розмари — юбка. Обстановка изменилась.

— Кэтти? А Гэвина здесь больше нет!

«Почему слова так больно ранили?»

— Да, я вижу. А куда он уехал?

— В Сан-Франциско, — засмеялась она, а я не могла понять, что в этом смешного. — Что я могу сделать для вас? Может быть, записать вас к Жери?

— Жери?

— Да, Жериман. Доктор Жериман О’Дрисколл. Он занял место Гэва. Так записать вас?

Я покраснела.

— Нет. Я просто увидела на двери новое имя и захотела узнать, что случилось с доктором Ротом.

— Уехал во Фриско… с туманов в голове.

Я удивленно взглянула на нее.

— Как в песне поется, — пояснила она.

Дверь в кабинет открылась, и вышел молодой человек с черными кудрявыми волосами и бородой, в джинсах и распахнутой до пояса рубашке. Он вошел в приемную, доброжелательно мне кивнул и повернулся к Розмари:

— Как освободишься, я буду рад видеть тебя в своем кабинете, Рози. — И он вернулся к себе. На спине рубашки было вышито: «Кэлвин Кляйн».

Розмари улыбнулась мне:

— Ну, тогда до свидания. — Она повернулась на высоких каблуках, чтобы зайти в кабинет доктора. На спине у нее красовалось: «Глория Вандервильт». Глория (Роузи шла на свидание к Кэлвину) Жери.

Я шла домой и плакала. Но радовалась, несмотря ни на что, за Гэвина. Он уехал далеко, туда, где ему лучше, туда, где он делает полезное дело. Я была уверена в этом.

Энн навестила меня за неделю до вечера по поводу окончания съемок. Она одна занималась его организацией и выглядела очень усталой.

— Кэтти, я хочу, чтобы ты вошла в дело. Я могу справиться и одна, но очень хочу, чтобы ты была со мной. Это принесет нам обеим пользу.

— Извини, Энн, но я не могу.

— Почему?

— Просто не могу, и все.

— Но в чем причина? — настаивала Энн. Она всегда очень настойчива.

Я встала, чтобы закрыть дверь в гостиную. Не присаживаясь, я ответила:

— Потому что я беременна.

Энн так долго смотрела на меня, что мне пришлось сесть. Затем сестра отвернулась от меня, как будто ей доставляло мучение смотреть на меня, произнесла дважды: «Кэтти!» — Закрыла лицо руками и снова повторила: «Кэтти!»

Наконец она убрала руки и спросила:

— Это все доктор? Глупо отрицать. Это он.

А я и не отрицала. Я просто молчала.

— Но как ты могла? Изменить такому человеку, как Джейсон? Как ты могла? О Боже!

Я засмеялась со всей издевкой, на какую была способна.

— Ты рассуждаешь, как дама из романа девятнадцатого века. Кто же зовет в таких случаях Бога?