Кэтлин Хиллис - Вполне современные девочки

Вот и Джесика продвинулась вперед и собралась уезжать. Туда, где она, ее принц и их дочка, наверняка, будут счастливы. Я поцеловала ее на прощание и заплакала. Джесика засмеялась в ответ:

— Но я же буду приезжать, и очень часто. Ведь Пало Альто так близко. Я буду навещать мать, в конце концов, хотя я знаю, что за ней будут хорошо ухаживать в доме, который она так любила.

Глаза Джесики на момент затуманились, мне показалось, по поводу розового замка, который так любила она.

— Но это же только дом, Джесси, только здание.

Она просветленно улыбнулась.

— И вообще, он никогда не был моим домом. Это был дом Дженни Элман, ее дом, ее прошлое. А сейчас это прошлое развеялось, сгорело вместе с домом, прошлое Дженни, ее секреты. Может быть, это к лучшему. — Она слегка покачала головой. — Ну так вот, я буду навещать тебя, когда приеду к матери в Уинфилд.

— Есть ли в душе у тебя обида на что-нибудь? — спросила я.

«Как и у Джейн, никакой обиды».

— Какая может быть обида? — пояснила она. — Это часть ушедшего. Если помнить эти обиды, они будут приносить только боль. А в моей душе больше нет места боли. Нет места! — с уверенностью заявила она.

— Кэтти, и ты тоже можешь навещать меня, — сказала Джесика, — или мы можем встретиться в Сан-Франциско, это совсем рядом с Пало Альто. Я позвоню, мы встретимся в гостинице у Марка Гопкинса, выпьем, почувствуем себя на вершине блаженства. Подожди, а зачем нам быть одним? Мы позовем с собой Криса и Джейсона. Крис пришел спасти меня, потому что Джейсон послал его для этого. Не сделай Джейсон этого, кто знает, как бы обернулась вся эта история.

Я попрощалась с Джесикой и побежала в слезах в ванную. Или само расставание, или упоминание Сан-Франциско, или мысль о том, что без участия Джейсона неизвестно, чем бы все кончилось, — а может быть, все это вместе взятое, вызвали у меня поток слез.

Затем я вспомнила, что у меня задержка и помчалась за календарем. Прошло несколько дней после нового года, я хотела убедиться, что не могла быть беременна сразу же после Рождества — после дня гибели Грега — через четыре дня после расставания с любимым, с которым была связана четыре месяца.

Я пошла в постель, окончательно огорченная таким поворотом дела, но успокоенная мыслью, что многие женщины, миллионы женщин до меня делали это. Сделать аборт было моей первой мыслью. Сейчас, когда прошло две-три недели, ребенок внутри меня был не больше крупинки. Нужно было избавиться от этой крупинки, и дело с концом. Убрать его со всеми воспоминаниями прошлого. Кому нужна эта крупинка, украденная у… У чего? У любви? Или у боли? Или у стремления вырваться из этой боли?

У меня уже было два аборта в жизни. Но та девочка из Огайо верила в детей, верила в жизнь. Сейчас я верила только в любовь. И я сохраню этого ребенка. Я сохраню его ради тех, потерянных. Я хотела этого ребенка, искренне хотела.

Девочка или мальчик, неважно, кто был плодом любви. Гэвин любил меня, говорил, что любил, и я верила ему. И отвечала определенным образом. Это не было самой великой моей любовью в жизни, но разве ее значение от этого уменьшается? Она была. Эта любовь стала сейчас частичкой во мне, из нее вырастет ребенок.

Может быть, пришло время забыть горькое прошлое, как это сделала Джесика? Оно вряд ли принесет много пользы. Поставить крест раз и навсегда на первой страстной любви, которая превратилась в пепел. Почему я так держусь за нее? Может быть, лучше забрать детей и еще нерожденного ребенка и уйти к человеку, который будет поклоняться нам, как когда-то молился на нас Джейсон… лживо.

Но если я останусь здесь и не сделаю аборта, мне остается только одно: подарить этого ребенка человеку, который наверняка знает, что он не отец ему. Это будет наказанием. Предательство за предательство. В результате Джейсон будет вынужден признать ребенка за своего, если он не хочет разрушения семейной жизни.

Бедное дитя! Орудие мести. Украденное у любви и рожденное для ненависти. Нет, не для ненависти! Джейсон не допустит этого. Он не будет возмещать на ней, несчастной невинной крошке, зло, раздражение. Неважно, что будет происходить у него в душе, но обращаться с ним он будет, как со своим собственным.

А любовь? Это будет трудно. Но это будет единственным, что я могу. Правильно ли я поступлю, лишив ребенка теплой любви отца, родного отца.

Мысли, сомнения и нет решения, нет выхода. Так я лежала в постели три или четыре дня, и никто особенно не интересовался мною. Дети заходили навестить меня, старались развеселить. Мики принес мороженое. Мэган испекла первый в жизни торт, чтобы удивить меня. Мэтти показал рисунок семьи, нарисованный в школе (все на рисунке улыбались). А Митчел привел поздороваться Хилана.