Мари Луизе Фишер - Поздняя любовь

В последующие дни Доната и Тобиас общались между собой только по чисто служебным делам, а в остальном избегали встреч, обходя друг друга как можно дальше.

Она и не думала вновь предпринимать попытку примирения. Никому не должно было даже в голову прийти, что вот она, жалкая и несчастная, за ним гоняется. Если он считает уместным дуться на нее, пусть себе дуется. Во всяком случае, с точки зрения дела, она права. Она тоже имела основания ждать от него извинения.

При создавшемся положении вещей ей оставалось только держать себя достойно, а это стоило ей колоссального напряжения. Конечно же, их конфликт отражался и на общей атмосфере офиса. Меньше, чем раньше, смеялись и шутили, меньше флиртовали и поддразнивали друг друга, но зато все набросились на работу просто с какой-то одержимостью. О столкновении между Тобиасом и Гюнтером Винклейном Доната и понятия не имела, но ей бросилась в глаза озабоченность Вильгельмины, так не похожая на свойственную ей задорную манеру поведения. Доната решила, что должна поговорить с молодой женщиной и прощупать причины происшедшей с ней перемены. Ведь у Вильгельмины, как представлялось Донате, было меньше всего оснований проявлять озабоченность в связи с разрывом отношений между хозяйкой и Тобиасом.

Но задать Вильгельмине соответствующий вопрос как бы между прочим случая не представилось, а делать это в чересчур официальной форме Донате не хотелось. Зато ей пришлось вместо этого поговорить однажды с Розмари Сфорци.

Когда в офисе не было посетителей, секретарша имела обыкновение вести себя крайне неприветливо. Доната к этому привыкла, она относилась к такому поведению без раздражения и объясняла его личными проблемами Розмари.

Но однажды утром, когда госпожа Сфорци принесла в ее кабинет почту, лицо секретарши выглядело еще более мрачным, чем обычно. Доната стояла за своей чертежной доской.

— Что с вами? — спросила она. — Плохо себя чувствуете?

— Как-нибудь уж обойдется, — услышала Доната ее уклончивый ответ, сопровождаемый пожиманием плеч.

Доната, подойдя к секретарше, взяла у нее почту.

— Если вы больны, то лучше бы посидеть дома.

— Дома? — повторила секретарша и безрадостно рассмеялась. — Там бы мне на голову стены обрушились.

— Неужели настолько скверно? — спросила Доната, просматривая одно за другим прибывшие почтовые отправления — сплошь одни отказы.

— Даже еще хуже! — выпалила госпожа Сфорци.

Доната с изумлением взглянула на нее. Такой вспышки от этой обычно очень спокойной женщины она никак не ожидала.

— Я не хотела говорить об этом, — продолжала секретарша. — Думала, что это ведь никого не касается. Но положение таково, что вы теперь все же должны о нем знать, госпожа Бек. Я замужем за одним очень привлекательным мужчиной, и это настоящий ад.

Доната понимала, к чему клонит Сфорци, но молчала.

— Тино, правда, не моложе меня, мы с ним ровесники, и все же… Я слишком много взяла на себя, выйдя за него. Такое ощущение, что откусила слишком большой кусок яблока, а он попал не в то горло. Прямо задыхаюсь.

Донате было ясно, какую мысль хочет довести до нее эта госпожа, но она не собиралась, со своей стороны, рас сказывать ей о себе.

— Черт побери, — произнесла она вместо этого, — да вы становитесь просто красноречивой.

— Описать это лучше я не в состоянии.

— Вы о разводе никогда не думали?

— Да он скорее меня убьет, чем согласится. Не надо было с ним связываться; вот где я сделала ошибку. Теперь приходится расплачиваться.

Доната присела на край письменного стола.

— Если бы вам пришлось начинать все сначала, вы не пошли бы на такую жизнь вновь?

— Что вы?! Никогда!

— Вы бы отказались от всего, что принес вам этот брак? В том числе и от высшего счастья, от часов нежности? Ведь, наверное, были и они?

На это у госпожи Сфорци ответа не нашлось.

— Вы бы действительно предпочли остаться в полном одиночестве? — настаивала Доната. — Вести жизнь без всяких волнений? Тихие часы после работы с книжкой, рукоделием или телевизором? Так?

От такой перспективы госпожа Сфорци растерялась.

— Я могла бы выбрать себе другого мужа.

— Дорогая моя госпожа Сфорци, вы ведь всерьез так не думаете. В те времена, когда вы еще были влюблены в вашего Тино (этим я, впрочем, не хочу сказать, что теперь относитесь к нему по-иному), вы бы на другого даже не взглянули. И я думаю, хорошо, что это было именно так. Вы знаете меня, я — женщина, следующая прежде всего требованиям рассудка. Но если всегда держаться только такой линии поведения, то жизнь будет крайне скучной, разве не так? Любить одного, а выходить за другого только потому, что это рассудительнее — бррр, у меня по коже мурашки забегали, стоило лишь подумать о таком.