Мари Луизе Фишер - Поздняя любовь

Сильвия явно испугалась.

— Разве дела идут так плохо?

— Да.

— Тогда дам тебе совет: вложи полученные от продажи дома деньги в ценные бумаги, и тогда тебе вообще больше не придется работать.

Доната рассмеялась.

— Это на тебя похоже. Ты не в состоянии понять, что работа это нечто большее, чем простое зарабатывание денег. Это — содержание моей жизни. — Теперь поднялась и она. — Иди спать, сестра! А я еще проветрю комнату.

Стоя затем в проеме открытой двери на террасу, она глубоко вдыхала свежий, сухой зимний воздух. Чувствовала она себя уже значительно лучше, чем в момент прощания с Тобиасом. Наконец-то ей удалось добиться ясности в отношениях с Сильвией. Давно следовало это сделать. Доната была полна решимости держаться принятого жесткого курса, пока сестра не съедет. Жить с ней вместе никогда не было удачным решением вопроса.

Доната сознавала, что после смерти мужа старалась сначала оставить все по-прежнему. Большой дом давал ей такую возможность, и она ею пользовалась. Ей и в голову не приходило, что можно начать все заново и зажить совсем по-другому.

Что касается продажи дома, то в действительности такая необходимость еще не назрела. Доната пока лишь играла с этой мыслью. Но она уже не любила свой дом так, как раньше. Он оказался фактором, противодействующим ее любви. В нормальной квартире, в обычном доме, где площадь сдается внаем, Тобиас мог бы оставаться с ней до тех пор, пока этого желали они оба. Бесчисленное количество пар так и поступали. И тогда не играли бы никакой роли ни разница в возрасте, ни то, что она его руководитель.

Правда, дом и связанный с ним стиль жизни не делали пропасть между ними непреодолимой. Но если она решила не выставлять Тобиаса, как сам он говорил, в роли жиголо, если она не хочет совсем его потерять, то должна разделить с ним его скромные условия существования.

Если уж придется выбирать между Тобиасом и домом, то принять решение не составит труда.

Положение с заказами в архитектурной фирме было чрезвычайно скверным. Кроме поселка «Меркатор», где работы должны были продолжаться еще до конца года, удалось получить всего один заказ: госпожа доктор медицины Хайда Гурлер унаследовала дом своего деда в Альт-Швабинге и обратилась за помощью к Донате. Вилла деда, дожившего до преклонного возраста, обветшала, и ее предстояло полностью обновить и перестроить в соответствии с пожеланиями докторши. Но поскольку она была подругой, Доната не могла, да и не хотела, рассчитывать гонорар по ставкам официального «Порядка оплаты работы архитекторов и инженеров» (ПОРАИ), а собиралась получить лишь ту сумму, которая покроет все фактические затраты, без каких-либо надбавок.

В одно февральское утро — это был первый погожий день после долгой и холодной зимы — Доната собрала всю свою команду в совещательной комнате и с полной откровенностью описала создавшееся положение.

— Если это не окажется абсолютно необходимым, то я все же не хочу никого увольнять. Но я считаю, что все мы должны засесть за работу с удвоенной энергией. Если мы не будем пропускать ни одного конкурса, идет ли речь о крупных или о мелких объектах, если наши проекты окажутся столь замечательными, что никто их не превзойдет, то только сам дьявол сможет нам помешать выйти из кризиса!

Ее слова были приняты с одобрением. Особенно те сотрудники, которые были зачислены только осенью прошлого года, вздохнули с облегчением, видя, что увольнение, которого они опасались, в ближайшее время им еще не грозит. Боялись увольнения, разумеется, и все остальные.

— Мы выложимся до предела, Доната, — заверил ее Гюнтер Винклейн, принявший на себя, как старейший из всех сотрудников, роль выразителя их настроений.

— «До предела» может еще оказаться недостаточным, — ответила она. — Я требую еще большего: чтобы каждый буквально превзошел сам себя!

Зазвонил телефон. Она сняла трубку и сказала: «Да?», зная, что звонок сюда может быть только из приемной. Все внешние абоненты соединялись сначала с госпожой Сфорци, а та, переговорив с Донатой по внутренней связи, могла затем соединить ее непосредственно со звонившим.

Доната прослушала сообщение Сфорци и сказала: — Передайте ему, что у меня совещание. Я сама позвоню ему через полчаса.

Потом она снова слушала какие-то слова секретарши.

Сотрудники уже начали тихо переговариваться между собой, и она энергичным жестом призвала их к порядку, а потом сказала в трубку: