Татьяна Туринская: В погоне за облаком, или Блажь вдогонку

Говорят, примета плохая в босоножках замуж выходить. Счастье будет дырявым. Глупости! Туфли смотрятся грубовато. Босоножки в тысячу раз нежнее. И Артёму лучше. Вряд ли ему доставило бы удовольствие шампанское из туфельки, пусть даже из моей. Он у меня эстет. И я у него тоже.

В длинном узком платье сидеть в машине неудобно. Усвою на будущее. Но узкие платья не разлюблю. А длинные не собираюсь носить каждый день.

Мама такая нарядная. Только сиреневый цвет ей не очень идет, лицо кажется чересчур бледным. Волнуется, бедная. Еще бы! Чай, не каждый день единственную дочку замуж выдает.

Я, конечно, все еще зла на нее, и злиться буду долго: не нужно было у Лёшки деньги клянчить. Но платье шикарное, а главное, мать все-таки, хоть и бывает ужасно вредной. А вообще мне ее жалко. Мы с Тёмычем уедем, она совсем одна останется.

— Ма, не волнуйся. Все будет хорошо.

Она кивнула как-то слишком отстраненно, вроде меня уже нет рядом. Ладонь с сиреневым, в тон платью, маникюром бессмысленно поглаживает обивку сиденья. Беззащитная, ранимая. Бедная моя. Пока я была рядом, она не чувствовала себя осиротевшей после папкиной смерти. А теперь…

Я погладила руку. Мама от неожиданности вздрогнула, отдернула ее.

— Мам! Не раскисай. Ну не хоронишь же ты меня?!

— Типун тебе, — мать закрестилась часто, мелко.

Галка тихонько хихикнула впереди. Думала, никто не заметит. Хорошо хоть Сонька во второй машине, иначе ржали бы до самого загса, дурочки безмозглые. Жаль, что нельзя взять двоих свидетелей, Сонька остается не у дел. Ну да ничего, она все равно будет рядом. Мы всегда вместе, три подружки не разлей вода.

Артёма я приметила сразу, едва въехали на стоянку возле загса. Народ толпился кучками: у каждой кучки своя свадьба, у каждой свадьбы своя кучка. Но Артёма видно было сразу, его в любой толпе выделяет рост. И вообще яркая внешность. С одной стороны, хорошо. С другой, применительно к профессии, уже плохо. Не бывать ему агентом заграницей с такими данными. Шпион должен быть сереньким-средненьким, совсем-совсем незаметным, незапоминающимся, иначе его мигом вычислят. А "серенький-средненький" — это не про моего Тёмыча. Не видать нам с ним заграницы, как своих ушей. Ну и пусть. Не буду учить английский. Что мне, делать больше нечего? Я замуж выхожу! И впереди меня ждет прекрасная семейная жизнь. Буду организовывать мужу уют, вот. Это полезнее английского.

Тёмка красивый. Смокинг ему очень идет. И галстук-бабочка тоже. Так естественно выглядит, можно подумать, всю жизнь только смокинги с бабочками и носил, никаких джинсов не зная. Не только у него самая красивая невеста, но и у меня самый красивый жених. И вместе мы — самая красивая пара. И дети у нас будут самые красивые. И умные. В папу. Ну и в меня тоже: может, я и не знаю английского, но это еще не говорит о непозволительной скромности моих умственных способностей.

По идее я должна была дождаться, когда Тёма подойдет к машине, откроет дверцу и поможет мне выйти. Потом я взяла бы его под руку, и мы бы степенно пошли навстречу гостям.

Степенно. Ага. Матрона какая выискалась! Не умею я степенно, рано мне это уметь. А главное, если бы я стала ждать, когда Тёмыч вытащит меня из машины, он не смог бы насладиться зрелищем меня, любимой, в полный рост. Каждому известно: большое видится на расстоянии. Подойди он ко мне вплотную, сможет увидеть разве что мое лицо. Но его он уже видел неоднократно, и сегодня, в боевой раскраске, будет видеть еще целый день, я ведь от него теперь и на шаг не отойду.

Нет уж. Я еще в состоянии выбраться из машины без посторонней помощи. Пусть увидит меня во всей красе, и поймет, как ему несказанно повезло с женой. Где еще он найдет такую красивую, стройную, грациозную, и к тому же с отменным вкусом.

Резво выбраться из машины не удалось, платье путами сковало ноги. Ощущение не из приятных. Вроде верх у меня мой, живой, а низ чужой приставили. У гипсовой бабы с веслом ноги отрубили, и мне прилепили: как хочешь, так и двигайся. Ну да красота требует жертв.

А главное, не напрасна моя жертва. Тёмыча моя красота вогнала в ступор, это ли не лучшая плата за гипсовые мои страдания? Он буквально застыл. И остальные застыли вместе с ним. Верно когда-то подметила героиня Фаины Раневской: красота — страшная сила!

Расстояние между мной и Тёмой уменьшалось далеко не стремительно: он по-прежнему стоял как вкопанный, а я едва передвигала ноги из-за проклятого шлейфа. Вот и отлично, нужно дать время гостям и Тёмычу насладиться неземной красотой невесты. Но вечером, боюсь, Тёме придется носить меня на руках: для меня полугипсовой это самый оптимальный способ передвижения.