Наталья Лукьянова - Негаданное счастье

Их медовый месяц длился целую неделю. За это время они не расставались ни на миг. Только на третьи сутки пребывания на вилле, наконец, выбрались в город прогуляться. Прогулка получилась недолгой. Им было неинтересно среди людей. Они не нуждались в общении. Им было хорошо вдвоем необыкновенно. У них был свой островок счастья, и ни ей, ни ему не нужен был никто. Генадий Николаевич, не спрашивая согласия, затащил Викторию Михайловну в сувенирную лавку и купил в подарок очень красивый браслет. Виктория Михайловна сопротивлялась и возражала, но все ее слова были бесполезны. Браслет был очень красивый и очень дорогой. После этого, не сговариваясь, они, как сумасшедшие, помчались в свое уютное гнездышко.

Виктория Михайловна знала одно: эта страна стала для нее синонимом счастья. Она только сейчас, на пятом десятке лет, поняла, что значит это заезженное и растиражированное слово – «любовь». Она просыпалась ночью и улыбалась, потому что знала, что рядом любимый, за которого она безоговорочно готова отдать жизнь немедленно, сию секунду, без лишних вопросов. Она не желала знать, что будет завтра, и не думала о будущем. Впервые в жизни она жила днем настоящим, впитывала его нюансы и запахи до самозабвения и наслаждалась.

Они вели себя, как дети, не знающие горя и не ведающие забот. Балканский отпустил прислугу, и они остались вдвоем в огромном доме. Они не соблюдали общепринятых правил. Спали, когда хотели, ели, если вспоминали о чувстве голода, плавали в бассейне наперегонки и любили друг друга.

Загоревший, влюбленный по уши в самую лучшую женщину на земле, Балканский был пьян от счастья, наблюдая за Викторией, которая самозабвенно, совершенно по-девчоночьи, плескалась в бассейне. Он, конечно, не собирался звонить о своей любви во все колокола, но знал совершенно точно, что с ним такого не случалось очень давно. Ему снова страстно хотелось жить, работать и видеть рядом с собой женщину, от которой он без ума. Словно кто-то снял с него многолетнее проклятие и вернул к жизни. Они обязательно поженятся. Балканский сидел в шезлонге, нежась под ласковыми лучами солнца, и мечтал о будущем. Он обязан поступить красиво, неординарно, празднично. Вот с кем бы еще посоветоваться и понять, каким образом это сделать. У него практический опыт в таких делах нулевой. Маруся далеко, с ней много не посекретничаешь, вечно куда-то спешит, занята постоянно, вся в отца, деловая до невозможности. Маму с папой пока радовать рановато. Сначала нужно получить от Вики согласие. А то с нее станется, может заартачиться в последний момент. Придумает очередную глупость, милая сумасбродка. Петька может дать дельный совет. Он в таких делах дока. В сладкие мечты о будущем ворвался телефонный звонок. Прогресс – вещь, конечно, замечательная, но иногда очень мешает. Балканский взял телефон и громко крикнул:

– Вика, твой телефон проснулся! Кажется, тебе пришло сообщение. Кто-то соскучился. Что делать? Потом посмотришь?

– Прочти, пожалуйста, – подплывая к бортику, выдохнула Виктория Михайловна. – Наверное, от детей или от Людмилы. – Она не ожидала подвоха. У нее не было тайн от любимого. За эти дни они рассказали друг другу о себе все. Между ними не существовало недоговоренностей. Они любили и доверяли друг другу безоговорочно.

Балканский глянул на телефон, и Виктория Михайловна поняла, что сказка кончилась. Сейчас, в эту минуту. Еще не зная, что произошло, Виктория Михайловна осознала, что рушится счастье, подаренное небом и судьбой. Она не кривила душой, не обманывала любимого и не вела двойную игру, но, не понимая до конца причины происходящего, ясно осознала, что наступил конец. Лицо Балканского в долю секунды стало жестким и чужим.

– «Сердце мое, – саркастическим, громким и чужим, почти издевательским голосом прочел он первые строчки сообщения. Поморщился недовольно и продолжил: – Почему ты не отвечаешь на мои звонки? Я страшно скучаю и беспокоюсь. С нетерпением жду от тебя вестей. Надеюсь на скорую встречу, по-прежнему люблю. Твой навеки Александр».

Виктория Михайловна внутренне похолодела. Балканский не смотрит в ее сторону, только морщится как-то брезгливо и презрительно. Неугомонный Александр Григорьевич продолжал слать страстные послания! Как она могла забыть о своем горе-обожателе? Теперь придется объясняться с Геной. Это для нее ситуация выглядит досадным пустяком. А любимый явно расстроился. Кажется, она ничего не рассказывала ему о докторе, и не потому, что желала скрыть какие-то факты и подробности своей жизни, а по той простой причине, что настойчивые ухаживания Александра Григорьевича для нее не имели никакого значения. Она много раз пыталась объяснить это доктору, и не ее вина, что он отказывался принимать ее доводы. Сердце ее принадлежало Балканскому безраздельно, все остальные мужчины мира для нее не существовали. Нет, они наличествовали, конечно, на этой планете физически, это она перегнула палку. Просто, кроме Балканского, ей не был интересен ни один из них. Милый! Хмурится, нервничает из-за какого-то дурацкого сообщения. Неужели он ревнивец? Хотя какая разница? Она не кокетка ветреная и не будет давать ему поводов мучить себя понапрасну.