Наталья Лукьянова - Негаданное счастье

Не успели они переступить порог дома, как Балканский бросил вещи и, ни слова не говоря, подхватил Викторию Михайловну на руки. Она не успела опомниться, как Геннадий Николаевич миновал холл и стал подниматься по лестнице на второй этаж. При этом выражение лица у него было напряженное, почти злое. Голова кружилась непонятно от чего, то ли от страха, то ли от счастья. Дыхание перехватило, а сердце замерло. Вот они на втором этаже, еще несколько шагов, – Балканский бьет ногой в дверь, та поддается, и они оказываются в спальне. Еще миг – и Виктория Михайловна на кровати, в крепких мужских объятиях. И – о небо! Еще секунду назад она была на грани отчаяния и решила, что между ними все кончилось. А сейчас обрадовалась так, что хотелось кричать или плакать. Никто никогда не целовал ее так нежно и страстно. Сердце захлебывалось от любви и нежности. А может быть, это снова был только сон? Нет, не сон. Его руки, губы, запах, ласки не давали опомниться. Только бы не потерять сознание, чтобы ничего не забыть! Не успела эта мысль сформироваться, как любовь своей бесконечной властью приказала не думать ни о чем и повела за собой в свою волшебную страну.

Возвращаться из сказочной страны грез не было ни малейшего желания. Виктория Михайловна поняла, что такое быть на седьмом небе от счастья. Она забыла про возраст, условности, неприятности, переживания, телефон. Прежняя жизнь, которая была у нее до эры Балканского, перестала иметь значение. Сейчас, в этот момент, не было ничего важней любимого. Нежность переполняла ее душу и тело. Как же это здорово – жить и дышать ради любимого! Прикосновение, дыхание, невольный вздох, который отзывается мгновенно в любящем сердце. И полное взаимопонимание – что может быть выше этого!

Они опомнились через много часов. Виктория Михайловна не понимала, какое сейчас число и сколько прошло времени. Неожиданно, нарушая безмятежную картину счастья, где-то под ложечкой зашевелился голос совести. Он противно и назойливо напоминал, что нельзя вести себя столь безрассудно в зрелом возрасте, что кроме страсти, любви и прочих вздохов в жизни имеются и другие обязательства, о которых она не имела права забывать просто потому, что она человек разумный.

– Гена, – прошептала счастливая Виктория Михайловна, ей так было приятно еще раз произнести это имя. Самое лучшее на земле. Балканский понял все и сразу.

– Девочка моя, не думай ни о чем. Тебе хорошо со мной? – Вопрос прозвучал слишком серьезно, чтобы можно было уйти от ответа или отшутиться.

– Мне кажется, что мы с тобой страшные эгоисты.

– Ты знаешь, я столько лет думал о других и решал чужие проблемы, что имею право побыть эгоистом хотя бы чуть-чуть. Думаю, что это в полной мере можно отнести и к тебе.

– Ну, совесть-то иметь надо в любом случае, – жалобно произнесла Виктория Михайловна. – Алексу надо позвонить. Он, наверное, совсем покой потерял. Он же ответственность за меня в некоторой степени несет и вообще, он просто хороший человек.

– Алексу я позвонил, как только ты в первый раз уснула, – добродушно хохотнул Балканский. – Кстати сказать, я и не думал, что ты такая страшная соня.

– Ах так. – Виктория Михайловна задохнулась от неожиданного выпада. – Смерть предателям! – Она выдернула подушку из-под головы и начала атаковать хихикающего Балканского.

Кто может описать состояние счастья? Нельзя простыми словами определить степень влюбленности и погружения людей друг в друга. Два взрослых, не очень счастливых по жизни человека встретили друг друга, почувствовали, что между ними есть тонкая грань взаимопонимания, симпатии, и их страшно влечет друг к другу, но это еще ничего не значит. Чтобы между ними заискрило так, что в один миг они, отбросив все, бросились в объятия друг друга, должна была поработать сверхъестественная сила. Но и это еще не все. Страсть – штука нешуточная. Если она настигнет, не позавидуешь этим избранным. Она изматывает, опустошает и возносит к небесам одновременно. Но насколько она сильна, настолько и разрушительна. Созидательна только истинная любовь.

Балканский знал точно, что за последние годы он счастлив по-настоящему впервые. И самое главное, он не чувствовал вины перед Леночкой. Он словно обрел свободу. Нет, он не стал меньше любить свою погибшую жену, но он понял, что, поскольку ему выпало счастье жить, дышать и топтать эту грешную землю, он не имеет права ставить крест на своей личной жизни. Она немного смешная, эта Вика, очень несовременная, с множеством комплексов и проблем, но она такая славная, светлая, чистая. Он знает, что любит второй раз в жизни, и твердо уверен, что это вовсе не грех и не предательство. Он сделает эту женщину счастливой. И это будет справедливо. Они будут счастливы по-настоящему.