Хиллиард Нерина - Бесценный символ

Серая громада замка выглядела в этот теплый сентябрьский день величественно и романтично. Красноватые плети дикого винограда взбирались вверх по массивной кладке, минуя узкие прорези окон и вплетаясь в каменное кружево архитектурного декора. Голубое небо отражалось, как в зеркале, в темной воде окружающего замок рва. Подъемный мост был опущен.

Она стояла, опершись о парапет, и смотрела на роскошные зеленые луга, залитые золотистым солнечным светом. Еще по-летнему ласковый ветерок играл тяжелыми блестящими прядями ее волос. После всего того что ей пришлось пережить в последнее время, она наслаждалась покоем и тишиной окружающей природы. И счастье переполняло ее существо.

Конечно, погода скоро изменится, станет сумрачно и сыро. Еще бы — ведь все-таки уже наступила осень. Тучи скроют солнце, и от каменных стен повеет холодом. Но это не пугало ее. Горячей любви, наполняющей ее сердце, хватит, чтобы согреть их обоих и даже…

Сильные руки нежно обняли ее сзади, и знакомые теплые губы, откинув черные, как вороново крыло, волосы, поцеловали в шею.

— Вот ты где, — раздался голос, дороже которого не было для нее на свете. — А я ищу тебя уже около получаса.

Она ничего не ответила и даже не повернула головы в его сторону, а, слегка откинувшись назад, спиной приникла к нему. И замерла, ощущая, как в унисон бьются их сердца.

— Я чувствую себя сказочной принцессой, спасенной отважным принцем из лап кровожадного чудовища, — наконец мечтательно произнесла она.

— Принцессой? Я думал, что излечил тебя от всей этой чепухи.

На этот раз она повернулась к нему, в ее серых глазах светилась безграничная нежность.

— Это не чепуха. Проблема в том, что очень молоденькие глупые девушки не имеют представления, каким должен быть их принц. Но если им повезет, очень-очень повезет, то однажды, когда они вырастут, они встретят своего единственного принца.

Он поцеловал ее, затем обнял за талию и повел обратно в замок. Хорошо, пусть он будет принцем. Он не станет больше возражать против того, чтобы она считала его таковым. Когда рядом с тобой такая женщина, как его любимая, стоит быть мужчиной ее мечты.

Мужчина, сидевший за массивным антикварным письменным столом, протянул изящную, но удивительно сильную руку к замшевому футляру, который его визитер только что положил перед ним, и достал из него тяжелое ожерелье. Свет упал на драгоценность, и в то же мгновение полдюжины камней вспыхнули зеленым огнем.

— Я говорил вам, что это нечто особенное, не так ли? Тридцать тысяч, Стивенс, и ни цента меньше.

Ничего не говоря, Энтони Стивенс достал ювелирную лупу и пристально изучил ожерелье под ярким светом настольной лампы. Его внимание привлекли шесть больших каплевидных изумрудов, обрамленных многочисленными более мелкими бриллиантами в мастерски сделанной золотой оправе. Наконец он поднял голову, посмотрел на собеседника и слегка улыбнулся.

— Тридцать тысяч, Ломакс?

Ломакс знал эту улыбку, и в его ответной улыбке почувствовалась некоторая неуверенность.

— Вы не можете сказать, что оно их не стоит.

— Позвольте спросить, — любезно поинтересовался Энтони, — сколько лет тюрьмы — десять или около того — оно стоит?

— Говорю вам, оно не украдено, — запротестовал Ломакс.

Воцарилось молчание, и обычно насмешливые глаза Энтони вмиг поскучнели, когда он посмотрел через стол на Ломакса. Наконец он сказал на редкость мягким голосом:

— Это изумруды Стерлингов.

Удивление, промелькнувшее во взгляде Ломакса, быстро сменилось пониманием.

— Черт, я и забыл, что вы можете знать их.

— Да, я их знаю.

Что-то в ровности его голоса заставило торговца быстро, даже нервно выпалить:

— Но они не украдены, клянусь в этом. Ко мне пришла… одна леди и сказала, что ей очень нужны деньги, но она не может продать ожерелье открыто. Я не спросил почему.

Энтони пристально посмотрел на замшевый футляр и спросил:

— Сколько вы ей дали за них, Ломакс?

— Это нечестный вопрос, — пробормотал тот. Он мог бы соврать, но, когда живые, проницательные глаза Стивенса встретились с его, он решил не рисковать. Несколько лет делового общения с изысканным и аристократичным Стивенсом научили его, что под внешней сдержанностью скрывается железная воля, редкостный взрывной темперамент и явная физическая сила, которые глупо было бы игнорировать. Вздохнув, Ломакс сказал: