Елена Граменицкая: Паноптикум мотыльков

Как теперь и ее…

Я опустел, иссяк, мой дорогой друг. Повержен, истерт в прах. Я уничтожен неизбежностью.

Мы танцевали под моросящим дождем на влажной мостовой Сан Марко, следуя роковым аккордам Варгаса… Бесконечно долго длилось единение наших душ и тел, бесконечно коротким оно было, как и танго, унесшее нас от людских завистливых глаз, стыдливо прикрытых мокрыми зонтами.

Краткий миг болезненного пронзительного счастья…

Я знал, что она уйдет в ближайшие дни. Наслаждался каждой секундой, прожитой рядом, каждым украденным прерывистым вздохом и потаенной улыбкой. Каждой слезой, задрожавшей на кончике ресницы. Каждым поцелуем, вестником нежности, каждой раной на ее прекрасном теле, ответом неисчерпаемой страсти.

Она это тоже знала… Но предпочитала не вспоминать…

Я знал, что и мой черед наступал незамедлительно. Так было всегда… я мог пережить ее уход не более дня… С приходом ночи черные как смоль вороньи крылья влекли меня в закатные небеса вслед за упорхнувшей голубкой. На встречу новому дню. Я жажду. Вожделею уходом…

Но не в этот раз.

Оставалось одно незавершенное, по истине незначимое для меня дело.

Отель на холме, последний горестный вздох безвозвратно ускользающего века безумных страстей готовится стать клеткой для нескольких заплутавших в собственных ошибках глупцов.

По воле судьбы, не заинтересованной в личном мнении управляемых ею шахматных фигур, твой друг должен в последний раз стать распорядителем ее торжества, дирижером прощальной увертюры, финальный аккорд которой будет иметь особое значение для него самого. Обещано свыше.

Хотя, положа руку на сердце, мне глубоко наплевать на Его снисхождение…

Прах Виктории развеян над изумрудными волнами лагуны.

Плач чаек унес мои прощальные слова вдаль, и они затерялись, превратившись в капли весеннего дождя.

Дождь в Венеции — насмешка над здравым смыслом.

Мы плакали вместе над минувшем, не ожидая прощения.

Желание любимой упокоиться в городе, познакомившем нас в последней жизни, исполнено неукоснительно.

Она обещала ждать. Или пообещала…

Глупо доверять ведьме.

Пора и мне собираться в последний путь…

Не скучай, Томми… До скорого. Уже близится финал

Как всегда твой преданный друг, Гай Фердинанд Лендол.

8 мая 2022 года.

Даниели. Венеция.

СОФИЯ ТОМИЛИНА

— Prochaine arret- Lausanne

Внезапно вырвавшийся из динамика металлический скрежет, заставил Софию вздрогнуть и — О какая неловкость!! Пролить несколько капель ароматного эспрессо на белоснежный шелковый палантин.

Болезненно скривившись и досадливо прикусив нижнюю губу, женщина украдкой глянула в окно вагона, опасаясь, что ее неуклюжесть могли заметить извне.

Солнечный луч скользнул по линзе левого глаза, на мгновение окрасив ее в карий цвет.

На перроне напротив ее вагона замерла в ожидании стройная мулатка, держащая за руку молочно — шоколадного ангела, усердно ковыряющегося в носу. И ей было глубоко наплевать на испорченный проезжающей пассажиркой дорогой шарф.

Смуглая красавица за окном белоснежно просияла, радостно маша рукой.

Через мгновение она и малыш кружились в объятиях высокого идеально сложенного блондина, спрыгнувшего с поезда. Невероятно!

Такие красавцы обычно смотрят на нас с рекламных экранов, а не прибывают региональным поездом кукушкой Женева — Висп.

Милый детеныш, — София улыбнулась, взглянув на малыша, подкинутого вверх радостным папочкой. — Смешение крови часто идет на пользу

Нордический красавец- блондин, нежно расцеловав карамельное семейство, поднял на Софию глаза и смущенно поник головой.

Что такое?? Он стесняется искренности собственных чувств?

Наблюдавшей за происходящим пассажирке стало не по себе.

Смущение незнакомца вызвало цепную реакцию, женщина, невольно опустила глаза и отвернулась, вспыхнув словно маковый цвет.

Тайком взглянула на чужую радость и утаила маленький осколок их счастья. Воровка поневоле…

Поезд тронулся. София украдкой скосила глаза на проплывающую за окном семейную пару и вздохнула с облегчением, в которое примешалась капелька зависти…

Обняв стройняшку одной рукой, держа малыша за пухлый мизинчик другой, брутальный блондин удалялся под арку вокзала Лозанны.

Вот и все.

Еще один фрагмент гигантской головоломки останется в голове Софии, чтобы вызвать странную ассоциацию из собственных воспоминаний. И горечь во рту от несбывшейся мечты о счастливой семье, об уютном очаге, нежных объятьях, о защищенном тыле.