Уинифред Леннокс - Глаза весны

Фил прислушался в надежде узнать, что стало причиной очередной вспышки отцовского гнева.

– Что ты меня завел? – спрашивал тем временем папаша Кло у безмолвного Патриция. – Впервые, что ли? В этот раз попался настырный мальчишка. Ему ведь платят, чтобы он не давал мне спокойно жить. Я, видите ли, не такой, как все… – Послышался стук кидаемой посуды – папаша Кло снова начинал выходить из себя. – Этот сопляк будет мне еще доказывать, что я, видите ли, смогу больше успевать и зарабатывать, если куплю у него всякую ерунду и не буду сам мыть посуду, резать и вообще! Ты же помнишь, я его спросил: «Что ты понимаешь в стряпне? Хочешь есть бездушные бутерброды и пиццы – иди за угол, не ходи к папаше Кло».

Снова послышался грохот и обиженное мяуканье. Было ясно, что Патриций опять согнан с теплого места и вынужден участвовать в разговоре.

– Люди идут ко мне, потому что я для них готовлю. Для них! Почему я должен комуто объяснять, что обожаю сам ходить на рынок? Ты помнишь, с каким трудом мы выгнали мальчишку, который навязывал мне какой-то дурацкий велосипед с еще более дурацким прицепом? И каждый долдонит, что беспокоится о моем здоровье и процветании моей закусочной! Черт знает что! Второй раз за неделю портят нервы старому человеку. Может, я правда упрямый и дурной старикашка, как проорал этот сопляк, когда я спускал его с лестницы… Может, я и впрямь всей улице мозолю глаза своей старомодностью. Почему все соседи говорят, что из этой развалюхи надо переехать в квартиру… Почему я действительно всем мешаю? А этот, который требовал, чтобы я хотя бы купил машину, которая заливает водой тарелки, ты помнишь, что он мне заявил? А? Что я порчу жизнь сыну, что никто не захочет иметь дело с парнем, отец которого обожает лук… Ты помнишь, когда я запустил в него слоеным тестом и вслед еще вытряхнул остатки муки, он прокричал, что мой сын плохо видит, потому что я слишком часто режу лук… А что мне было ему сказать? Что лук – это все, это жизнь блюда… А Фил…

– Фил обожает, па, когда ты режешь лук и ссоришься при этом с Патриком. – Фил решил, что следует вмешаться, и вошел в кухню.

– Не фамильярничай с котом, – пробурчал папаша Кло. – Ты пришел за ночной яичницей. Сейчас пожарю.

– Только с луком, па, – попросил Фил, поднимая кота и сажая к себе на колени. – Ну ты, Патрик, извини, Патриций, и отъелся из-за этих скандалов. – Фил поднял голову.

Папаша Кло стоял уже с другой сковородкой в руках и начинал тяжело дышать.

– Если и ты будешь язвить по поводу лука…

– Не буду, не буду! Только не надо нам сегодня с Патриком, то есть с Патрицием, опять читать лекцию о пользе лука.

Папаша Кло махнул рукой и пошел к плите.

– Как можно было вырастить такого оболтуса, – проворчал он и снова повысил голос: – Хоть бы спросил, из-за чего отец завелся?

Патриций быстро смылся с колен Фила и перебрался поближе к буфету, чтобы, если что, скорее оказаться наверху.

– Па, я есть хочу.

Филу не хотелось в сотый раз выслушивать твердые убеждения отца, доставлявшие столько неприятностей и давно ставшие притчей во языцех обитателей улицы Гринд, где и располагалась на первом этаже дома под номером двадцать семь закусочная «Патриций» и где на втором этаже жили Фил, его отец и конечно же Патриций, найденный папашей Кло еще маленьким котенком в тот же день, когда он впервые распахнул двери своей закусочной.

– Ладно-ладно, я знаю, что стар, упрям и никому не нужен. – Папаша Кло начал обижаться – верный признак, что гнев пошел на убыль.

– Мне кажется, па, что ты завелся не из-за того, что тебе предлагали купить кухонный комбайн.

– Сам жарь себе яичницу, – пробурчал папаша Кло. – Я устал и пошел спать.

Утром папаша Кло вышвырнул с порога двух мышей и, не обращая внимания на тершегося об ноги Патриция, принялся наводить порядок в разгромленном накануне хозяйстве. Когда осталось только собрать небьющиеся салатницы, на пороге появилась Люси Люкре. В больших синих глазах, казалось навсегда, застыло ошарашенное выражение.

– Доброе утро, папаша Кло, – виновато начала Люси. – То есть я извиняюсь, что так рано, то есть… так получилось…

– Люси, успокойся и говори сразу, что случилось. Только самое главное, а то мне некогда, видишь, что этот гад, – папаша Кло снова пнул кота, – мне тут устроил.

– У Леона… То есть ночью мы вызвали врача… То есть Шарль так кричал на меня…

То есть я хотела сказать…

– Что с нашим малышом? – перебил папаша Кло, усаживаясь на любимый трехногий табурет.