Уинифред Леннокс: Этюд в золотистых тонах

Кто не был в Лондоне в самом начале лета, не в состоянии даже представить себе, что он может быть таким: свежим, невинным, нежно розовеющим, как юная невеста под венцом. Ранним утром над Гайд-парком повисает жемчужная дымка, окутывая все вокруг флером таинственности. Движение на улицах еще не началось, рев моторов и резкие сигналы клаксонов пока не вспарывают тишину. Цветы открывают навстречу солнцу разноцветные лепестки, украшенные бриллиантиками росы. Деревья протягивают ветви-руки для дружеского пожатия.

Даже в каменных джунглях Сити, наверное, чувствуется пьянящее дыхание нового дня, но кто там бывает в этот час? Ни один уважающий себя англичанин без нужды в Сити не появится. Там всего лишь зарабатывают деньги, а здесь, в Лондоне, живут, и это не одно и то же.

Тяжело дыша после пробежки, Марго прислонилась к дереву и машинально поправила выбившуюся прядь волос. Сегодня она опять бегает в одиночестве. Девочку так и не удалось растолкать, отсыпается после очередной журналистской тусовки. Словечко-то какое, усмехнулась Марго. Впрочем, в лексиконе Сандры и ее друзей встречается и кое-что похлеще.

Девочкой Марго называла Сандру по привычке. Она давно не девочка, двадцать четыре года уже. Падчерица, дочка, подружка. Как лучше назвать, если разница в возрасте у них всего четырнадцать лет?

После нелепой автомобильной катастрофы, которая унесла неугомонного рыжеволосого Алека, отца Сандры и мужа Марго, они продолжали жить вместе, и ни одна не пожалела об этом, по крайней мере пока.

Белый трехэтажный особнячок с забранными черными коваными решетками окнами и фонариками у входа, скромный и уютный, возможно, чересчур просторный для двоих. Но он хорошо помнил времена, когда…

Восемь лет назад Алек привез свою шестнадцатилетнюю дочь, голенастого сорванца-подростка, готового бросить вызов всему миру, в дом Марго на Куинс-Гейт в Кенсингтоне. Даже когда Алек был жив, дом был слишком велик для троих, но Алек обладал поразительным даром заполнять собой любое пространство.

Алек… Прошло почти два года, как его не стало, воспоминания постепенно размывались временем и теряли остроту. Зажмурившись, Марго потерлась щекой о шершавую кору дерева.

— Осторожно, котенок, поцарапаешься. Я не брился больше суток.

Алек только что вошел — как всегда шумно, решительно шагнув в широко распахнувшуюся дверь. Марго нырнула в его распростертые объятия и потерлась щекой о щеку мужа.

— Осторожно, котенок…

Они так и не легли спать в эту ночь. Сидели на ковре у камина, пили вино и любили друг друга. Алек ворошил кочергой полешки, огонь вспыхивал и буянил в его волосах. Она трогала их, осторожно, боязливо, каждую секунду ожидая ожога.

А потом был тот ночной звонок. Алек поспешно собрался и уехал, не объяснив толком куда и зачем. И больше не вернулся.

Осталась Сандра. Буйными каштановыми волосами, рыжими с прозеленью глазами, которые иногда становились желтыми, как у львицы, порывистостью движений, ярким, независимым характером она напоминала Марго Алека. Сандра решила пойти по стопам отца — стать журналисткой, и Марго, как ни старалась, не смогла ее отговорить. Иногда ей становилось страшно за Сандру.

Марго оторвалась от дерева и затрусила по дорожке. Довольно воспоминаний. Еще один круг — и можно начинать новый день.

Сандра вихрем ворвалась в редакцию газеты «Уик-энд миррор» и пронеслась между столами, бросая направо и налево:

— Привет, Пэтси! Привет, Сэм, Джек! Как вы тут без меня? Не совсем еще покрылись мхом?

— Привет, Финч! Теперь нам это уже не грозит.

Сандра влетела в крошечную клетушку, пышно именуемую «кабинетом», которую делила с собратом по перу Робертом Стайнсом, для друзей Бадом. Зацепилась за что-то ногой, чуть не упала, но каким-то чудом добралась-таки до своего стола и плюхнулась на любимый вертящийся стул.

— Брр! — прорычала она. — Из какой гадости я только что выбралась, ты и не поверишь!

Бад, сутуловатый узкоплечий парень с длинными темными волосами, вечно спадающими на лицо, в притворном ужасе бросился грудью на стол и закрыл голову руками. Через пару секунд из-под руки показался насмешливый карий глаз и обозрел комнату.