Владимир Витвицкий: Двадцать пять дней на планете обезьянн

— Мамочка! — вырвалось у нее.

— Вот именно!

Суровый комадрильский взгляд сломался, а майодрил, убедившись в безнадежности любых слов, вышел из раздевалки в центральный пост, плотно закрыв за собою дверь. В его, понятно что майодрильских (он закончил гражданский вуз и не имеет права называть себя тридрилом), но вполне еще гибких мозгах столкнулись суровость и нежелание спора. А еще, наверное, весна и неплохой для священника, но неудобный для дрила характер. Из-за двери послышался прыск-смех.

— Детский сад!

Он суров не только для обезьяннш из раздевалки, но и для всей дежурной смены. Однако смена — сидящие за столом и стоящие у планшета-экрана, почему-то смотрят на него сочувственно и бесстрашно. Со срочниками было проще — но разоружение, сокращение — и набрали местами ногастых и частично незамужних. Беда!

— Оран Гутанович, — тоном учительницы, знающей чуть больше, чем этого требует школьная программа, обратилась к нему мичудрила по имени Рила, помощник номер два, — напрасно вы так остро реагируете. Они же молодые, им хочется ножками посветить. Это же вполне естественно.

— И не безобразно, — поддержал ее первый помощник, знающий комадрила с лейтедрильских времен.

— А начальство действительно довольно, — согласился с подчиненными дежурный, — оно их так и различает. Спрашиваешь, — кивнул он на телефоны без дисков, — а где там наша экспедистка? Какая, — отвечают, — в короткой юбке? Да, — говоришь, — с ногами. Уже ушла. Все быстро и понятно. Они же не разбираются, — он снова кивнул на телефоны, — кто откуда, а внешне запоминают. Удобно, и время здорово экономит. Энергосберегающая технология!

— Только не надо никого защищать, — комадрил немного поостыл, — а то, по-вашему получается, — теперь уже он кивнул на телефоны, — что там сексуальные маньяки, а я ими же неправильно соорентированный энтузиаст. Ладно, дежурьте, не отвлекайтесь.

И взяв с аппаратной стойки мицу, он вышел. Сидящие за столом встали, а в закрывающуюся дверь из коридора влетели внятные слова:

— А с тетками построже…

— Есть! — громко согласился с ним дежурный. Дверь закрылась, все сели на свои, боевые места.

— Совет не лишен здравого смысла, — глубокомысленно заметил помощник, при этом понимая спорность его применения.

— Да, тяжела ты, мица комадрила, — задумчиво проговорил дежурный, вероятно, примеряя эту мицу на себя, и крикнул в раздевалку:

— Вахта меняться собирает-цааа?!

— Я думаю, твоей не тяжелее, да и носить удобнее, — много раз доказанной теоремой распределения тяжести по мицам возразил помощник. Он очень давно сидит на своем боевом месте и помнит всех комадрилов с лейтедрильских погон. — Все там будете.

Тем временем, услышав звук закрывшейся двери и щелчок замка и, конечно, вой дежурного, то есть сигнал к построению, из раздевалки выглянула виновница короткого торжества несоответствий, обезьянна в неподдающейся уставным измерениям юбке.

— Ушел? — спросила она, при этом видимо из-за своей девичьей памяти позабыв выключить показательную и, естественно, притворную невинность.

— Ушел, — ответил дежурный. — А вы очень хотите, чтобы его вперед ногами вынесли?

— Ну что вы! — на ходу и за всех ответила короткая юбка. — Он хоть и милитарист, но нам очень нравится. Если с ним случится что-нибудь непоправимое, там, на ковре, я буду честно плакать.

— Навзрыд и сейчас, — кивнул помощник.

— Кончай базлать, кочумайте строиться! — рыкнул альтернативностью дежурный. Обезьянны не то чтоб кое-как, но достаточно сумбурно выстроились в две, на их взгляд ровные линии перед столом, официально обозначаемом как пункт управления поста.

— Вот вы начальство драконите, — продолжил наставления помощник, — а оно на нас отыгрывается.

— А вы на нас отыграйтесь, — с готовностью предложила одна из обезьянн.

— Как же, на вас отыграешься, себе дороже выйдет.

— По вахте вопросы есть? — строго спросил у отдежуривших лейтедрил. — Нет? Тогда меняйтесь, всем пятерки. У заступающей смены вопросы есть? Нет? Тогда заступайте. Разойдись.

— Всем пятерки?

Это подала голос уже оттаявшая Шимпанзун. Сейчас она займет свое рабочее место у планшета, и суровый лейтедрил на пару с убеленным сединами мичудрилом станут пялиться на ее длинные ноги, к которым уже вернулась гибкость и подвижность, а электронные часы примутся отсчитывать точное дриловское время — двенадцать тягучих, это если нет работы, и быстрых, если работы много, часов до окончания дневной смены.