Наталья Бульба - Вторые двадцать пять дней из жизни Кэтрин Горевски. Игры судьбы

— Твою…. — процедил сквозь зубы Шторм, поведя шеей так, словно душило.

— Господин полковник, — без малейшего проблеска эмоций на лице, начала Кэтрин, — мне расценивать эту краткость, как факт недоверия к моей квалификации?

— А тебе, что было бы приятнее?! — вскинулся Шторм, окинув затянутую в форму фигурку своего офицера по особым поручениям. Про ее совместительство он в данный момент старался не думать — зверел. Не как мужик — как профи, не просчитавший возможность подобной ситуации.

Впрочем, если она воспринимала его ярость, как ревность — тоже неплохо. И для него, и… для нее.

Отвечать на вопрос полковника Кэтрин благоразумно не стала. Не столько пожалела собственное самолюбие, сколько отреагировала на взгляд Шторма. Не на нее — на табло времени. После покушения на генерала Орлова прошло меньше трех дней. Трясло всех…. Крупно трясло. Что уж говорить про самого полковника, воспринявшего этот прокол службы безопасности, как собственный. Недопустимый….

— Хорошо, — медленно выдохнул Шторм, поднимаясь с кресла. Резким жестом остановил Кэтрин, собиравшуюся последовать его примеру. Хоть и вдвоем, но… она четко разделяла службу и личное. Все, что касалось горизонтальных координат, имело место только за стенами дома, который она уже мысленно считала своим, и в чем он не торопился ее разубеждать, — попробую подробнее.

Далеко он не ушел — некуда было уходить далеко, слишком мал кабинет, чтобы сбежать. От нее, от аромата ее кожи, волос….

Шторма заносило!

Несмотря на зашкаливающий гнев — от одной мысли, что прикрывать во время встречи с Индарсом его будет вынырнувший из мира мертвых отец, потребность разнести что-нибудь на атомы становилась навязчивой идеей. Несмотря на дикую усталость — поддержка еще не давала тонизаторам добраться до собственных резервов, но уже сдавалась под их натиском. Несмотря на кураж, довлевший над всем остальным — этот уровень игры еще не так давно казался совершенно недосягаемым.

Жедание послать все… лесом и разложить Кэтрин на столе, наплевав на то, что оперативка могла запылать в любое мгновение, было острым и сокрушающим. Она была его женщиной…. ЕГО!

Она была его офицером! Единственным, кто способен справиться с этим поручением!

— Информация Хандорсу должна быть доставлена любой ценой! — Он отвлекся от пейзажа за окном, знакомого до мельчайших подробностей, но сейчас неузнаваемого. Привычный порядок снесло покушением. — Любой! — повторил он, уже обернувшись к Кэтрин. — Идешь без сопровождения, легенду проработаешь сама. На разработку — сутки.

Он сделал паузу, скривился, задумавшись на мгновение о сволочизме собственной службы. Не сожалея — та была одной из немногих женщин, которой ему не хотелось изменять, если только придушить… собственными руками.

В данном случае вряд ли могло помочь.

— Я совершенно уверен, что каждый наш шаг сейчас под особым контролем. И дело не только в стархах….

— Я — сосунок?! — невинно поинтересовалась Кэтрин.

Наглость, но не говорить же об очевидном, когда каждая минута на счету. И не только у него… сутки на разработку…. Сказала бы, что невозможно, но не Шторму же!

Полковник ее вопроса словно и не заметил:

— Любой неверный шаг — приказ на ликвидацию. — Усмехнулся — внутреннее напряжение все-таки нашло лазейку. — И не только на тебя.

— Сроки? Дополнительные требования? — поднялась она, но не сделала ни шага, оставшись у кресла в котором до этого сидела. Спокойная, собранная….

Как Шторм сказал тогда… выбросить из головы всю эту сентиментальную дурь….

— Я тебя вытащу в любом случае….

Кэтрин приподняла бровь, насмешливо улыбнулась — а то она этого не знала.

— Даже если ты сама этого не захочешь, — продолжил он, все так же… ровно.

Улыбка с лица Кэтрин не только не исчезла, но и стала более откровенной — такие угрозы дорогого стоили.

— И где бы он тебя не спрятал, — закончил Шторм, сбрасывая входящий на комм. И ведь вряд ли что-то безобидное. Не в нынешней ситуации.

— Разрешите исполнять? — вытянулась она, беря на себя то, что не получилось у него — поставить точку в этом разговоре.

— Разрешаю! — резко выдохнул он, вновь отворачиваясь к окну.

Щадил… и себя, и ее…..

Тарканские сутки…. Двадцать пять часов…. Как всегда, на все их не хватило.

Имя на идентификаторе — Кэтрин Горевски. Дочь Люсии Горевски, оперной примы, засветившейся и у демонов. Говорят, там ее до сих пор помнили.