Тори Файер: Долина грез

Милдред с наслаждением полной грудью вдохнула свежий деревенский воздух. Она была счастлива. Это чувство наполняло все ее существо, вскипало в крови точно пузырьки шампанского, кружа голову и заставляя то и дело беспричинно смеяться. У нее было все, что только нужно для счастья: молодость, здоровье, безграничная вера в благоприятное будущее и любовь. Самое главное — любовь…

Прошло уже больше года с тех пор, как она познакомилась с Норманом Ллойдом. Милдред влюбилась в него сразу же, с их первой встречи. На него нельзя было не заглядеться. Высокий, мускулистый, с густыми каштановыми волосами и глазами удивительного янтарного оттенка, Норман притягивал к себе взоры всех женщин. Милдред никогда не думала, что способна вот так потерять голову.

Этот год был полон бурной страсти. Милдред не видела и не замечала никого и ничего, кроме своего возлюбленного. Она верила, что и Норман питает к ней столь же пылкие чувства. И наконец, кажется, их отношения пришли к закономерному итогу. Норман пригласил ее на эти выходные в поместье, принадлежащее его родственникам — младшему брату Дину и его жене Дженис, — чтобы познакомить с ними. Хотя Дин не был ему родным по крови — Нормана супруги Ллойд усыновили, когда он был еще младенцем, — он очень любил Дина, и желание познакомить с ним Милдред свидетельствовало о многом. Это могло означать только то, что Норман решил представить ее родне как свою будущую жену.

Сама Милдред никогда не заводила с ним разговоров о замужестве. Она придерживалась свободных взглядов на отношения мужчин и женщин: главное — чувства, а освящены они перед алтарем или нет — дело десятое. Однако Норман придавал официальному браку куда большее значение. И визит к родственникам свидетельствовал о серьезности его намерений.

К тому же у Милдред были причины не оттягивать брак с ним. Уже больше месяца она знала, что беременна. Решив до поры до времени ничего не говорить Норману, она выжидала удобного случая, чтобы сообщить ему приятную новость. И сейчас настал как раз самый подходящий момент для этого. Наверняка Норман придет в восторг…

В последний раз вдохнув лесной свежести, Милдред затворила высокое окно. Уже близился вечер и становилось прохладно. Скоро должны будут позвать всех к чаю — мельком взглянув на старинные часы, Милдред увидела, что уже без четверти пять. Надо быть готовой.

Поднявшись по широкой лестнице, Милдред повернула было к своей комнате. Но, внезапно передумав, она остановилась на полпути и пошла по направлению к комнате Нормана. Ей вдруг до смерти захотелось снова увидеть его, прижаться щекой к его груди, ощутить на своих губах вкус его поцелуя…

Приблизившись к заветной двери, Милдред замедлила шаги и поднялась на цыпочки, чтобы нечаянно не топнуть. Ей хотелось застать Нормана врасплох. Она была уже у цели, когда до ее ушей донеслось неясное бормотание двух голосов. Прислушавшись, Милдред поняла, что разговаривают в комнате Нормана.

Она замерла на месте. Не то чтобы она любила подслушивать чужие тайны, но ведь речь шла о ее Нормане. Она чувствовала, что имеет право знать о его мыслях и намерениях. Едва дыша, застыв у двери словно статуя, Милдред напрягла слух, пытаясь разобраться в невнятном лепете, доносившемся из-за двери. Вскоре она поняла, что один из голосов принадлежит Норману, а второй — его невестке Дженис.

— Норман, я просто не знаю, что делать. Дин так страдает…

— Может, я сам попробую с ним поговорить?

— Ни в коем случае! Если ты вмешаешься, все станет еще хуже.

— Но я же…

— Да, ты брат Дина. Но не забывай, что ты еще и отец ребенка, которого я ношу.

Услышав эти слова Дженис, Милдред едва не закричала от ужаса и боли. Судорожно вцепившись в перила, она слушала продолжение разговора.

— Норман, я же хотела только добра. Я думала, что так для всех будет лучше. — Дженис всхлипнула.

— Успокойся, Дженни, не плачь. Я думаю, что мне надо на некоторое время уехать и не появляться ему на глаза.

— Ах, я не знаю, ничего не знаю…

Слушать дальше было выше сил Милдред. На слабых, точно у тряпичной куклы, ногах она заковыляла по широким деревянным ступеням, из последних сил сдерживая рвущиеся из горла рыдания. Так вот что! Норман спал с ней, проводил с ней время, давал понять, что хочет на ней жениться, — и в то же время он спал и с женой своего брата, с этой белобрысой дурой Дженис. Как же она теперь их ненавидела — и его, и ее! Она была готова их убить…