Виктория Миллиан: Идеальный партнёр

Лора рассказывала, а Хайнц, не отрываясь, смотрел на соседний шезлонг номер 215. Почему-то он на всю жизнь запомнил номер шезлонга напротив.

- Бабка у меня была настоящая хулиганка. После того, что ей пришлось пережить, она уже ничего не боялась. Я помню, как она ругалась с соседом-коммунистом после того, как покрестила в церкви - тайно от родителей - меня, свою внучку, и его собственных мальчишек-близнецов: "Ничего вы мне не сделаете! Мне немцы ничего не сделали!"

- Хайнц, - продолжила Лора, поворачивая его лицо к себе, - я не представляю, как я могла забыть. Я ведь эту историю знаю с тех пор, как помню себя. Но здесь, в Германии, не вспоминала ни разу! Выпало из памяти, не знаю почему...

А бабка, знавшая немного по-немецки ещё с прошлой оккупации, показала стоявшему на постое молоденькому немцу-офицеру фотографию своего любимого сына в форме политрука Красной Армии в надежде, что немец его где-нибудь видел. Ведь "пропал без вести" - не значит погиб. Может, в плену? Может, кто-нибудь видел...

- Немец так испугался: "Матка, ты с ума сошла! Я же должен расстрелять и тебя, и всех твоих детей! Спрячь эту фотографию и никому не показывай! Никогда! Подо что ты меня подводишь? Меня же самого расстреляют, если узнают, что я тебя отпустил!"

Лора расстегнула куртку и обняла Хайнца, пытаясь согреть, унять его дрожь.

- Поехали домой, - сказал Хайнц Эверс. Его вдруг поразила мысль, что это мог быть его отец.

Они уехали. И дома любили друг друга до глубокой ночи.

В понедельник погода переменилась. Утром Хайнц готовил кофе, а Лора вышла из ванной и стала у окна, глядя, как ветер мотает побеги плюща, увивающего балкон. Пол балкона укрывали лепестки каких-то розовых цветов. Шёл дождь, крыши дальних домов еле виднелись в туманной сырости. Хайнц подошёл и обнял её за плечи:

- Оденься. Прохладно. Кстати, что такое кашнэ?

- Шарф. Давай съездим на этой неделе в Любек. Со среды погода должна вернуться, - я слышала прогноз, но только на несколько дней. Хочу пофотографировать, пока есть листья на винограде. Там есть одно место. Я точно не знаю где. Но центр маленький. Найду.

- Поедем в субботу.

- Нет, на эти выходные мне надо в Дортмунд, у Димки день рождения. Он мой старый друг.

- Как обычно: дружба между мужчиной и женщиной - это когда он любит её, а она - другого... Хорошо, поедем и в Дортмунд.

- Нет. Туда я поеду одна.

- Началось. Почему?

- Не обижайся. Но там мы действительно будем говорить только по-русски. И даже если переводить, ты всё равно половину не поймёшь: это будут цитаты из книг, фильмов. У нас на Украине осталось общее прошлое. Это - очень много. Извини меня. Поедем в Любек на неделе?

- Я не могу днём, ты же знаешь.

- Ничего страшного, я и хочу поснимать вечером. У меня есть одна идея. Будешь мне позировать.

- Малыш, ты делаешь со мной что хочешь.

- Жалуешься?

- Нет. Боюсь немного.

- Я тоже.

В среду погода вернулась, и они поехали в Любек. Ещё не начинало темнеть. На краю города, недалеко от выезда на автобан, на обочине у самой дороги Лора увидела игрушечного слона, а рядом - ни души. Она показала его Хайнцу и сказала:

Стоит на пригорке игрушечный слон,

А кругом - тишина.

Стоит одинокий игрушечный слон.

Кто-то забыл слона.

- Ты и детские стихи пишешь? - Он знал о её стихах, хоть читать она не хотела, так как переводы на немецкий ей не удались (или она так думала).

- Нет. Это не мои стихи. Я много детских знаю, потому что читала сыну. Саше.

- Сыну?! - Хайнц включил аварийные огни и начал съезжать на обочину. - Скажи ещё раз: сыну? У тебя есть сын? А что я ещё о тебе не знаю?!

Хайнц чувствовал, как сдавило в груди. Мне никогда никто не причинял столько боли, - билось в уме. - Неужели она думает, что я не принял бы её ребёнка?! Что ещё я не сделал и не сказал, чтобы она мне поверила?

- Лора. Ну не молчи. Скажи что-нибудь. Он что, живёт с твоим бывшим, с сыном Ханны? Где он?

- Он всё ещё на Украине.

Хайнц стал открывать дверцу машины. Она схватила его за руку:

- Куда ты?

- Мне нужен атлас дорог. Он в багажнике. Я сейчас, не волнуйся.

Через минуту он вернулся с атласом европейских дорог:

- Украина. Это через Чехию? Какой это автобан?

- Сумасшедший, что ты хочешь?

- Мы сейчас возвращаемся за паспортами и едем за сыном. За Сашей.

- Нет, Хайнц. Это не нужно. Он приезжает через месяц. Всё уже улажено. Спасибо. Прости меня.

До Любека они молчали. Уже въезжая в город, он сказал, глядя на дорогу:

- У меня в последнее время появилось ощущение, что я иду по воде и перестаю чувствовать дно. Всё время до сих пор я его чувствовал, но теперь перестал, а берега уже не видно. Не говори ничего. Обними меня.