Виктория Миллиан: Идеальный партнёр

У Руге зазвонил телефон. Он не хотел отвечать. Это почти наверняка была Сюзанн, а выяснять отношения на дороге ему совсем не хотелось. Закончился рабочий день, и движение в центре Гамбурга было очень плотным. К тому же, он забыл мобильный телефон в кармане куртки, которую бросил на заднее сиденье. Но телефон настойчиво звонил. Может быть, из редакции, - подумал Руге. Из-за этой дурацкой ссоры с Сюзанн он совсем забыл о звонке по поводу его книги. Так ждал его. И вдруг забыл. Идиот, - сказал он себе вслух и потянулся за курткой. Но вслепую нашарить телефон не удавалось.

Как эта рыжеволосая женщина оказалась на дороге, он сказать не мог. Когда он поворачивался, достав телефон, то увидел вначале улыбавшегося мужчину, стоявшего на тротуаре с каким-то журналом в руках. Потом лицо того стало вытягиваться, глаза - округляться, а рот - открываться. Руге начал тормозить сразу, ещё до того, как увидел боковым зрением кого-то совсем близко от лобового стекла. Он был почти уверен, что успел.

Он не рассмотрел её вначале. И то, что волосы у неё были необыкновенного рыже-золотистого цвета, он увидел, только выскочив из машины, когда они уже лежали на брусчатке улицы. Его била мелкая дрожь, а в мозгу зациклилась в бесконечной петле фраза из Todesfuge Селана: dein goldenes Haar Margarete - dein goldenes Haar Margarete - dein goldenes Haar Margarete... ( Фуга Смерти Поля Селана: Твои золотые волосы, Маргарита.) Но её звали совсем не Маргарита.

- Здравствуйте, меня зовут Лариса Дюваль. У меня сегодня в 11.00 собеседование с фрау Дриттлер, я - график-дизайнер.

- Конечно, фрау Дюваль. Я сейчас сообщу о вас, - улыбнулась секретарь очень мило, даже несколько выходя за рамки обычного профессионализма.

Симпатичная турчанка, будто ждала меня всю жизнь на своём New Generation, - подумала Лариса Дюваль. - Глаза весёлые. Хотела бы я такие иметь сегодня.

Секретарь уже звонила куда-то, всё так же глядя на Ларису.

- Фрау Дриттлер сейчас выйдет. Посидите, пожалуйста. Хотите кофе? Нет? Может быть, воды? Сегодня очень жаркий день. Какая погода! Везёт нам в этом году, ведь конец августа. Я не люблю Гамбург из-за сырости. Но в этом году здесь жить можно. Садитесь, садитесь. Подождите пару минут, это не будет слишком долго.

Турчанка говорила без умолку, не сводя с Ларисы весёлых глаз.

Приятно, когда у людей всё в порядке, - подумала Лариса. - Это мне всегда поднимает дух: значит и у меня всё может перемениться.

Она села в жёсткое серое кресло посредине приёмной. Неудобное кресло: низкое и жёсткое. И мышиный цвет мерзкий. Мысли Ларисы переходили с предмета на предмет вместе с глазами. Вся приёмная мерзкая. Кто так обставляет приёмные? Кроме турчанки, ничто не радует глаз. Хорошо хоть она унялась со своей заботливостью. Ну что это за помещение!

Приёмная была разделена на две части стеклянной стеной, видимо запирающейся на ночь. С наружной стороны стояли два серых кресла, стеклянный журнальный столик на хромированных ножках и неуместно роскошная среди конструктивистского металла и стекла деревянная витрина. Пустая к тому же. С противоположной стороны к стене прислонилась длинная вешалка (очевидно, из одного набора со столиком и креслами). Напротив вешалки была дверь в кафетерий. Все стены - наполовину застеклены матовым стеклом, дверь в кафетерий открыта.

Лариса видела стоящую на столе кофеварку. Время от времени кто-нибудь из сотрудников приходил за кофе. Кофе был бесплатный. Это не на всех фирмах. Лариса пришла уже на шестое за последние полтора месяца собеседование. На некоторых фирмах стояли платные автоматы.

В Канаде тоже так было. Да, там тоже кофе на фирмах часто был платный. Она сама видела, и подруга упоминала. Но вот чего она никогда не встретила ни в Канаде, ни вообще в Америке, проехав её с друзьями от Монреаля до Вашингтона, - платные туалеты. Нет их там. Какие же вы, немцы, мелочные, - думала Лариса. - Что ни говори, а американцы намного ближе по духу к русским, чем к вам. Как жаль, что не удалось остаться в Канаде. Теперь живи здесь...

Фрау Дриттлер всё не появлялась. Лариса пришла, кажется, минут на двадцать раньше. Время от времени в проёме за вешалкой появлялась какая-нибудь женщина. Тогда у Ларисы напрягалась диафрагма и как будто что-то отрывалось в груди мелкими кусочками и падало в живот. Руки стали совсем ледяными. Это особенно неприятно, так как, здороваясь, надо подавать такую ледышку.