Тильда Лоренс - Гадюки в сиропе или Научи меня любить

Тот усмехнулся, но ничего говорить не стал. Если Лота не возражает, он тоже не станет противиться. Тем более, его совсем не смущает присутствие в доме посторонней девушки.

– Но я же... – вновь начала Грант.

– Что? – непонимающе спросил Дитрих, надеясь хотя бы сейчас вогнать её в краску.

Но Аманда гордо вскинула голову и произнесла:

– Я не взяла с собой пижаму и зубную щетку. Это осложняет ситуацию, – посмотрела подозрительно на Дитриха. – Зубы не почищу и спать лягу голой, – шепнула ему на ухо. – Будить меня утром не приходи.

Дитрих удивленно моргнул. Издевается что ли? Конечно, издевается. Если бы она не острила, потеряла львиную долю своего очарования.

– И щетку, и пижаму я тебе дам, – произнес он. – Так что можешь не переживать.

– Эх, – вздохнула девушка. – Вот так всегда. Только захочется список требований предъявить, как тут же выясняется, что всё есть, и даже придраться не к чему.

Она позвонила домой, несколько минут разговаривала с Сарой. Та достаточно прохладно восприняла новость о ночевке в доме подруги, как и всегда. Одобрила решение не возвращаться по темноте и, попрощавшись, положила трубку.

Аманда задумалась. И почему она не настояла на своем? Как теперь удержаться от соблазна? Да, наверное, тот факт, что его родители ночуют в этом же доме, должен немного остудить её пыл, но все обстоит иначе. У нее нет никакой гарантии, что ночью она не придет к нему в спальню и не предложит себя. Нет, все же есть сдерживающий фактор. Гордость. Только, чтобы сохранить гордость, она не станет ничего предпринимать. Вообще ничего. Ляжет спать и уснет крепким сном. Проснется лишь утром. Снотворного что ли попросить у Лоты?

Девушка поднялась на второй этаж, прикидывая, стоит ли заглядывать к Дитриху, чтобы пожелать спокойной ночи или лучше оставить эти нежности? Он не обидится, если она не скажет ему пару слов. Не ребенок, в конце концов.

Проходя по коридору, она заметила, что дверь в его комнату открыта. Любопытство одержало сокрушительную победу с разгромным счетом, и девушка всё-таки заглянула в комнату. Дитриха в спальне не было. Скорее всего, он сейчас находился в смежной ванной. Подумав, что ничего страшного, если она заглянет и туда, не случится, Аманда сделала шаг вперед. Дитрих, действительно, находился в ванной, искал зубную щетку. Обернулся к Аманде на пару секунд, а затем возобновил поиски.

– Позвонила?

– Да, уже. Сара не стала возражать.

– Но ощущаешь ты себя неуютно.

– Откуда ты знаешь?

– Чувствую.

– Я не так часто остаюсь ночевать в чужих домах. Забыла, когда это случилось в последний раз. Вечеринки я посещать перестала, друзей растеряла, так что... – Аманда развела руками. – Кстати, я так поняла, ты ищешь для меня зубную щетку. А что с пижамой? Я, правда, лягу спать без одежды, это не шутка. Так что утром не нужно меня будить, чтобы неприятных сюрпризов не было.

– И часто ты такое практикуешь?

– Время от времени.

Она сказала это так просто, что Ланц едва не взвыл от возмущения. Зачем она это делает? Неужели не думает, какое впечатление на него производят её слова?

– И как?

– Вполне успешно.

Дитрих, наконец, перестал копаться в ящике и протянул девушке щетку.

– Держи.

– Раз уж я оказалась в твоей ванной, то можно я здесь зубы почищу?

– Конечно, – кивнул Ланц. – А я на время отлучусь. Нужно еще решить вопрос с пижамой.

Ничего ему не нужно было решать. Лота обо всем бы позаботилась. Но и находиться рядом с Амандой, спокойно рассуждавшей о вещах, которые Дитриха сбивали с пути истинного, было опасно.

Она осталась наедине с собой. Выдавила на щетку немного пасты. Устало улыбнулась отражению.

– Странно, да? – спросила сама себя. – Не думала, что окажусь здесь. Не думала, что когда-нибудь буду болтать с его матерью, как с подружкой, и, конечно, помыслить не могла о том, что буду отпускать столь похабные шуточки. Да и не такая уж я красивая в обнаженном виде. Одни шрамы чего стоят...

Аманда все видела в ином свете, где балом правил гротеск. Шрамы уже были не так заметны, как раньше. Побелели, практически слились по цвету с кожей.

Просто так, ради интереса она отогнула воротничок своей рубашки, стараясь рассмотреть себя внимательно. Ничего не увидела, приблизилась к зеркалу, вынув одну пуговицу из петли. Теперь у девушки появилась возможность отогнуть воротничок сильнее. Но шрамы все равно не были заметны. Аманда видела их, но они не угнетали её так сильно, как раньше. Вообще никаких чувств не пробуждали. Видимо, ненависть к ним умерла вместе с ненавистью к Эвансу.