Оливия Уэдсли - Ты — любовь

— Если я не хотел? Сколько здравого смысла в ваших словах. Проклятая истина! Но я хотел играть ради игры, а вовсе не ожидал, что попаду в руки к профессионалам! — с горечью воскликнул он.

Со странно отвисшей челюстью он бессмысленно уставился на Селию, затем вдруг бросился в сторону, уронив на пол маленький револьвер.

За дверью послышались шаги, и кто-то вошел в комнату.

Почти не отдавая себе отчета в том, зачем она это делает, Селия спряталась за мягкими плотными занавесями.

Из своего убежища она услышала очень спокойный и приятный голос Лоринга:

— Мне казалось, я слышал здесь голоса. Вы уже уходите? Мне очень жаль, Брекенридж, что вы так к этому относитесь. Но раз вы продолжаете придерживаться этой точки зрения и настаиваете на вашем обвинении — ничего больше сделать нельзя. Я могу только повторить…

— Ложь, которую я уже слышал, — перебил Брекенридж. — И вы всегда выигрываете! У меня нет выхода, я это осознаю; но, клянусь, прежде чем я дойду до окончательного разорения, я отомщу вам!

Селия услышала глухой удар, потом быстрый вздох и голос Лоринга, изменившийся до неузнаваемости:

— Убирайтесь вон отсюда!

Брекенридж рассмеялся:

— Я ухожу. Я просто не догадался, что вы никогда не изберете прямого пути и что вы всегда вооружены, чтобы защитить свою драгоценную особу. Но ваш рот будет носить хотя бы некоторое время знак моей расплаты. Я ухожу, вы можете опустить револьвер.

Селия услышала пересекающие комнату шаги, потом проклятие, смех и звуки ударов.

— Теперь вы получите хоть небольшое наказание, мошенник! — с этими словами Брекенридж, выбив из рук Лоринга револьвер, бросился на него. Они стали бороться, как объятые ненавистью или страхом люди.

Селия увидела нового Лоринга — человека с жестоким лицом и дикими глазами; казалось, прежний приветливый, улыбающийся Лоринг никогда не существовал. Его губа была рассечена, и из нее все время капала кровь.

Брекенридж дрался с ожесточением. Он был так ослеплен злобой, что большая часть его ударов не достигала цели. Охваченный страстным желанием отомстить Лорингу, он совершенно забыл о самозащите. Воспользовавшись этим, Лоринг изо всей силы ударил его снизу в подбородок. Брекенридж зашатался и, потеряв сознание, упал.

Лоринг выпрямился и, тяжело дыша, позвонил.

Вошел Рикки.

Лоринг отрывисто сказал:

— Брекенридж следил за нами. Этот дурак Кемпьен небрежно передернул и промазал. Брекенридж заметил это. Он проиграл в прошлый раз две тысячи фунтов, и я уже получил деньги по его чеку. Сегодня он хотел хоть немного отыграться. Я думаю, он ничего не сделает. Отвези его домой, Рикки, но раньше дай мне чего-нибудь выпить.

Он выпил рюмку коньяка, потом подошел к зеркалу и, внимательно разглядывая себя, стал вытирать лицо носовым платком, смоченным в холодной воде.

Рикки, с заострившимся от волнения лицом, склонился к Брекенриджу и положил его голову к себе на колени.

— Он — брат лорда Хайса, — сказал Лоринг, — их трое: сестра и вот этот парень, и все трое бедны, как церковные мыши. Старик еще жив, но не дает им ни полушки. Мне кажется, его дело скверное. Он потерял немного крови в этой драке и, надо полагать, что благодаря этому его ярость утихнет. Брызни на него водой, Рикки, приведи в себя и немедленно отвези домой. Я должен привести себя в порядок и затем снова вернуться к игре.

Он мельком взглянул на лицо лежавшего без сознания. Потом вышел своей легкой походкой, бесшумно прикрыв за собой дверь.

Селия покинула свое убежище и вышла на середину комнаты. Рикки поднял голову и, увидев ее, выругался про себя.

Брекенридж на полу пошевелился и вздохнул.

Селия опустилась на колени рядом с Рикки. Шепотом она спросила:

— Рикки, значит, это правда?..

Он взглянул на нее с угрюмой нежностью; лицо его было озабочено.

— Значит, Лоринг шулер? — прошептала Селия.

Рикки ничего не ответил. Вместо этого он занялся Брекенриджем, который внезапно открыл глаза и, встретив взгляд Селии, неожиданно немного по-детски улыбнулся.

Селия поднялась, открыла дверь и, не заботясь о том, что ее могут увидеть, прошла к себе.

Она просидела всю ночь у открытого окна; и когда заря разбросала по сизо-серому небу множество ярких лепестков — розовых, золотых, белых и аметистовых — рухнул последний камень волшебного замка, в котором она жила до сих пор с Лорингом.

Теперь они встретились при свете дня. Если не считать рассеченной губы, Лоринг был таким, как всегда, — красивым, беззаботным и веселым.