– Как малышка? – спросила она, глядя на Кэтлин.
– Хорошо. Сейчас она спит. – Кэтлин опять метнулась к двери. – Я ее приведу.
– Кэтлин! – Голос Сары остановил дочь. – Не надо… Не беспокой ее, у нас впереди много времени.
– Да, да, конечно. – Кэтлин немного постояла, вернулась к столу и, глядя на мать, предложила: – Ты бы сняла шляпу… вообще разделась.
Сара послушно поднесла руку к голове и медленно стянула шляпу. Потом встала и сняла пальто. В тот момент, когда она стала приглаживать волосы, в которых еще не появилось ни одной седой пряди, в кухню вернулся Майкл, неся поднос. Глядя на Сару, он замер на месте. Она настолько походила на его жену, что трудно было не заморгать от удивления. Пока она оставалась в пальто и в шляпе, сходство не было настолько заметным. Сейчас, когда мать и дочь стояли рядом, он испытал странное чувство. Если и существовала какая-то разница, то в пользу матери: фигура у нее была стройнее, лицо добрее. Он был вынужден признать это. После всего, что ей пришлось пережить – а он догадывался, что она испила чашу горестей до дна, – она не ожесточилась, не подурнела. Кэтлин тоже была хороша собой, однако ей, в отличие от матери, было свойственно застывшее выражение лица.
Майкл вздохнул и улыбнулся. Все как будто складывалось не так уж плохо. Он по крайней мере готовился к худшему. Теперь, когда мать на свободе, Кэтлин сумеет забыть о прошлом. Майкл уповал на это всей душой.
– Прошу вас, – сказал он, ставя на стол поднос. – Ни на что не хватило времени, кроме чашечки чаю. – Наливая чай, он сказал, глядя на нее: – Мы еще не успели привести в порядок вашу комнату, но это не займет много времени. Поставим кровать – и готово. Детскую кроватку ничего не стоит вынести.
– Не надо. – Сара покачала головой. – С меня вполне хватит и чулана.
– Чулана больше нет, – сообщила Кэтлин, глядя на огонь. – Майкл превратил его в ванную комнату.
– О! – Сара уважительно взглянула на Майкла. – Это прекрасно. Своя ванная!
Через минуту, когда все трое принялись за чай, их окутала пелена безмолвия – страшного, тяжелого безмолвия, от которого хочется кричать. Сара уже собиралась разорвать эту пелену, успокоив их словами: «Не беспокойтесь, я не стану путаться у вас под ногами. Я найду работу и, возможно, угол». Она уже открыла рот, как вдруг распахнулась дверь. Кэтлин соскочила со стула, словно в нее выстрелили.
На пороге появилась Мэри Хетерингтон. Наверное, в первый раз за очень много лет она была застигнута врасплох, что сразу отразилось на ее лице, выражавшем сейчас безмерное удивление.
У Сары отчаянно забилось сердце. Этого момента она боялась гораздо больше, чем возвращения в свой старый дом и встречи с Кэтлин. Но, как выяснилось, она не могла себе представить, что действительно очутится лицом к лицу со свекровью. Ее воображение не шло дальше случайной встречи на улице и нежелания Мэри ее узнавать. Сара отлично знала, что та питает к ней лютую ненависть, но не могла и предположить, что ее ждет именно такое столкновение, прямо в кухне. Мэри вошла сюда так, словно привыкла бывать здесь запросто… Да, так и есть, заглядывать сюда – для нее теперь обычнейшее дело.
Майкл, желая смягчить неловкую ситуацию, сказал:
– Входите, садитесь, бабушка. Я как раз заварил чай. Выпейте ч…
Мэри Хетерингтон призвала его властным жестом к молчанию, и он послушно смолк. Посмотрев на жену в надежде найти у нее поддержку, он обнаружил, что та ни на кого не смотрит. Она низко опустила голову, словно сгорала от стыда и отказывалась от чего-то постыдного.
– Значит, ты вернулась! – произнесла Мэри Хетерингтон не своим голосом. – Когда уйдешь?
Сара не встала, не дала ей словесного отпора – она продолжала сидеть, борясь с тошнотой и глядя на старуху. Да, Мэри состарилась, и ненависть ее была застарелой, но нисколько не ослабевшей, скорее, наоборот. Сара поняла ситуацию. Эта исходящая ненавистью особа взяла Кэтлин под свое крыло, но не для того, чтобы защитить, а с единственным намерением – оторвать от матери, уберечь от заразы, рассадницей каковой она числила Сару.
– Послушайте, бабушка… – подал голос Майкл, но тут же смолк, повинуясь негодующему жесту.
– Когда ты уйдешь? – переспросила Мэри. – Отвечай на вопрос.
Сара отвыкла разговаривать. Там, где она провела десяток лет, полагалось не болтать, а слушать, говорить же дозволялось только в порядке реакции на заданный вопрос. Таковой прозвучал, и она была вынуждена отвечать. Она тихо сказала:
Читать дальше