Но одно дело – просто трусить, и совсем другое – предстать перед смеющимися лицами и любопытствующими взорами посреди улицы. В случае дождя все переместилось бы в заводской гардероб, сослуживцы были готовы к любой неожиданности. Возможность глазеть на нее и задавать дурацкие вопросы предоставится им везде. «Как тебе там жилось, Сара? Что с тобой вытворяли? Тебе было одиноко? Валяй, не скромничай, ведь ты среди друзей!» Она нисколько не преувеличивала, размышляя о том, во что неминуемо превратилась бы эта встреча. Она знала, что за народ обитает на том конце. Именно эти люди и предложили устроить такой прием, намереваясь проявить широту души. Да, все было бы от души – так они маскировали свое вульгарное любопытство. Нет, она не вынесла бы с ними и двух минут…
Надзирательница объяснила Саре, как добраться до железнодорожной станции. Она свернула направо, потом налево, снова налево, пересекла площадь, прошла по еще одной улице и увидела станцию. Раньше она не знала этой станции, хотя видела ее по крайней мере один раз, когда ее привезли сюда из суда магистрата в Джарроу. «Вы будете заключены под стражу вплоть до заседания суда присяжных в Дарэме…»
Кассир спросил ее:
– Куда вы едете? Погромче, пожалуйста.
– Один до Ньюкасла.
– Один до Ньюкасла… Прошу.
Она убрала сдачу в сумочку. Было непривычно и неудобно, что с руки свисает сумка. Она подумала, что все вокруг, наверное, замечают, как неестественно она выглядит с висящей на руке сумкой.
Всю дорогу до Ньюкасла у нее в купе не было попутчиков, но она ни разу не встала и не подошла к противоположному окну – виды ее не интересовали. Она смирно сидела в углу, с прямой спиной, отвернувшись к окну, за которым безостановочно менялись пейзажи. Ей очень понравились деревья. Осенняя листва бронзовела на солнце. Она поймала себя на мысли, что восторгается красками. Все эти годы ей недоставало именно красок. Дома она всегда заботилась о красочности: мастерила из обрезков веселенькие наволочки, предпочитала занавески с рисунком, а не безликие кружевные… Интересно, как выглядит теперь ее кухня? Она заставила себя не думать о кухне. Всему свое время. Сначала ты сядешь на автовокзале в Ньюкасле в автобус – вряд ли его остановку перенесли, потом выйдешь на своем углу… Делай все по очереди.
Однако остановка была перенесена.
– Куда конкретно вы едете в Джарроу? – спросил ее мужчина в кепке.
– На Пятнадцать улиц.
– В такую даль? Есть два автобуса. Один идет кругом, другой через город. Лучше, наверное, тот, что следует через город. Его остановка вон там.
Сара поблагодарила его, поднялась в автобус и села на переднее сиденье.
– Куда именно на Пятнадцати улицах вам надо? – спросил ее кондуктор. – Если вы сойдете не там, где нужно, вам придется долго идти пешком.
– Верхняя часть?… – Она не утверждала, а задавала вопрос, но кондуктор поспешно ответил:
– Понятно. Я скажу, где вам сходить. – Судя по всему, он принял ее за особу, не знающую толком, куда она направляется.
Вскоре, однако, Сара поняла, что впечатление кондуктора о ней не было таким уж ошибочным. Она действительно мало что узнавала вокруг. Местность сильно изменилась, прежние пустыри успели застроиться десятками, сотнями домов. То и дело она говорила себе: «Вот это местечко я помню, это дорога к парому; а вон там – церковь на Ди-стрит. Скоро церковь, сквер, набережная…»
Она увидела церковь святого Павла, показавшуюся гораздо меньше, чем она ее помнила, заброшенной и забытой. Такой же забытой она чувствовала и себя. Потом подошел кондуктор со словами:
– Вам сходить, миссис.
Она поспешила за ним, не позаботившись выяснить, где остановился автобус, и в следующее мгновение оказалась на дороге. Увидев ее удивленный взгляд, кондуктор объяснил ей с площадки:
– Это и есть верхняя часть Пятнадцати улиц. Вам сюда?
Она кивнула, он дернул шнур колокольчика, и автобус укатил. Кондуктор еще какое-то время наблюдал за ней из окна.
Она огляделась. Ее, естественно, высадили не с того конца – не в верхней, а в нижней части. Впрочем, выглядело здесь все совсем не так, как она ожидала. Она помнила провал, оставленный бомбежкой на месте четырех улиц. Теперь здесь стояли один за другим новые домики с садиками. Перед фасадами садики были крохотные, сзади побольше. Она перешла дорогу и оказалась перед первой улицей. Здесь на двух деревянных столбиках красовалась кокетливая табличка с надписью: «Улица Черчилля». Она двинулась по тротуару в направлении, где скрылся автобус, минуя один за другим углы улиц. Вторая улица звалась Авеню Эйзенхауэра, когда-то примерно здесь жила ее семья… Третья называлась Терраса Монтгомери, дальше шли новые улицы – Уэйвела, Лоренса и прочие, названные в честь деятелей, прославившихся в военные годы. В некоторых садиках резвились дети, взрослых же она почти нигде не видела. Дело близилось к двум часам, мужчины, должно быть, вернулись после перерыва на работу, а женщины прикорнули на часок. Значит, в главном все остается по-прежнему…
Читать дальше