Лорен Вайсбергер - Прошлой ночью в «Шато Мармон»

— Здравствуйте, Лео, — сказала Брук. — Джулиан много о вас рассказывал…

Лео не слушал, он повернулся к Джулиану:

— Я только что узнал, ты выступаешь последним. Первый пошел, второй пошел, а потом ты. — Говоря, Лео пристально смотрел куда-то за плечо Джулиана.

— Это хорошо или плохо? — вежливо осведомилась Брук. Джулиан уже говорил ей, что музыканты, которые должны выступать на сегодняшней презентации, ему не соперники. В числе заявленных исполнителей были, например, «Эр энд би» — группа, которую называли новыми «Бойз 2 Мен», и татуированная с ног до головы исполнительница в стиле кантри, с косами и в платье с оборками.

Лео смотрел в зал. Проследив за его взглядом, Брук увидела, что он разглядывает Нолу, вернее, ее обтянутые юбкой ягодицы, и решила пригрозить подруге изгнанием и даже чем-то похуже, если та хоть близко к Лео подойдет.

Суперменеджер кашлянул и отпил виски.

— Крутая девица. Не то чтобы я готов запасть на нее, но она вызывает интерес. По-моему…

Его прервали голоса, затянувшие короткую гармонию а капелла. В зале не было сцены, лишь пустой пятачок возле пианино, и сейчас там стояли, наклонившись к микрофону, четверо молодых афроамериканцев. Несколько мгновений казалось, что это действительно хорошая соул-группа, но когда трое исполнителей отступили назад, солист начал монотонно бубнить о своем детстве на Гаити. Собравшиеся с интересом внимали.

— Слушай, Джулиан, — сказал Лео, — забудь, где ты, зачем ты здесь, и просто делай свое дело.

Джулиан решительно кивнул и даже топнул ногой:

— Понял.

Лео показал на дальний угол комнаты:

— Пошли готовиться.

Брук приподнялась на мысочки и поцеловала Джулиана в губы. Стиснув ему руку, она сказала:

— Я буду здесь все время, но ты о нас не думай. Закрой глаза и выступай на разрыв аорты.

Он с благодарностью взглянул на жену, но не нашелся с ответом и исчез с Лео. Не успела Брук допить бокал, как один из представителей «Сони», занимающейся поисками новых талантов, объявил в микрофон выступление Джулиана.

Брук осмотрелась в поисках Нолы — та весело болтала у бара с молодыми людьми. Хорошо, хоть Трент рядом. Брук прошла к бархатному диванчику, куда он жестом предложил ей присесть. Она села на краешек и нервно собрала волосы. Судорожно копаясь в сумке, она никак не могла найти заколку.

— Держи, — сказала красавица азиатка, которой несколько минут назад подмигнул Лео. Она стянула коричневую резинку с запястья и протянула Брук. — У меня их сто штук.

Брук замялась на секунду, не зная, как поступить. Девушка улыбнулась:

— Бери, не стесняйся. Я сама терпеть не могу, когда волосы лезут в глаза. Но если бы у меня были такие волосы, я бы их никогда не собирала.

— Спасибо. — Брук проворно соорудила конский хвост. Она хотела сказать что-то еще, вроде ого, что она никому не пожелает быть рыжей, но тут Джулиан сел за инструмент, и она услышала, как дрогнул его голос, когда он благодарил собравшихся за оказанную честь.

Азиатка отпила из своей бутылки пива и спросила:

— Ты его уже слышала?

Брук кивнула, мысленно взмолившись, чтобы девушка замолчала. Больше всего ее сейчас волновало, расслышал ли кто-то еще в зале чуть заметную детонацию в голосе Джулиана.

— Потому что если нет, то это что-то. Самый сексуальный певец, которого я видела.

Эго замечание отвлекло Брук настолько, что она повернулась к азиатке:

— Что?!

— Ну да, Джулиан Олтер, — подтвердила та, указав на пианиста. — Я слышала его пару раз на разных тусовках. Он кое-где выступает регулярно. Должна сказать, он обалденно хорош. Рядом с ним Джон Майер просто любитель.

Джулиан заиграл «Ушедшему», трогательную песню о мальчике, потерявшем старшего брата, и Брук поймала на себе взгляд Трента: во всем зале, кроме нее, только он знал историю создания этой песни. Джулиан был единственным ребенком у родителей, но Брук знала, что он часто думает о старшем брате, который умер во сне младенцем. Олтеры никогда не говорили о Джеймсе, но Джулиан пережил период болезненной одержимости неотступной мыслью — каким бы мог вырасти брат и как пошла бы его собственная жизнь, будь у него старший брат. Пальцы пианиста коснулись клавиш, и в зале зазвучали первые аккорды, постепенно усиливаясь мощным крещендо. Охваченная ревнивым беспокойством, Брук теперь могла думать только об азиатке, сидевшей сзади. Она готова была дать ей пощечину и обнять в одно и то же время. Ей претили восторги экзотической красавицы по поводу сексуальности Джулиана — за годы брака Брук так и не привыкла к восторженным поклонницам мужа, а такие честные и откровенные признания вообще были большой редкостью.