Лорен Вайсбергер - Прошлой ночью в «Шато Мармон»

— Ты — моя единственная любовь, Брук. Ты мой лучший друг. Тебе не надо ни подо что подстраиваться — сделаем все, как ты захочешь.

— Нет. — Брук вытерла щеку тыльной стороной ладони. — Обратного пути нет.

Джулиан вдруг показался ей очень усталым.

— Так будет не всегда, — сказал он.

— Что за ерунда — не всегда? Что изменится после второго альбома? А после третьего? А если тебя отправят в международный тур и ты будешь отсутствовать месяцами, как нам тогда быть?

До Джулиана наконец дошло — он сидел, чуть не плача.

— Это мезальянс. — Брук чуть улыбнулась и смахнула слезинку. — Такие, как ты, не женятся на таких, как я.

— О чем ты? — устало, опустошенно спросил он.

— Ты прекрасно знаешь, Джулиан. Ты теперь знаменитость, а я никто.

Они сидели и смотрели друг на друга десять секунд, полминуты, минуту. Сказать больше было нечего.

Когда полторы недели спустя утром в субботу в квартиру постучали, Брук решила, что это управляющий наконец пришел пробивать засорившийся душевой слив. Бросив взгляд на свои вылинявшие, в пятнах, спортивные штаны и рваную футболку, она решила — придется мистеру Финли это пережить, и с деланной улыбкой открыла дверь.

— Господи! — ужаснулась Нола, смерив Брук взглядом. Ощутив неприятный запах в квартире, она поморщилась: — Меня сейчас вырвет!

Подруга, как обычно, выглядела изумительно в сапогах на шпильках поверх узких темных джинсов, в обтягивающей кашемировой водолазке и дорогом пуховом пальто, в котором отчего-то казалась тоненькой и стильной — в отличие от многих других, напоминающих чучело, завернувшееся в спальный мешок. Щеки ее раскраснелись от холода, а волнистые светлые волосы, спутанные ветром, выглядели особенно сексуально.

— Неужели обязательно заявляться ко мне при полном параде? — спросила Брук, в свою очередь, оглядывая подругу с ног до головы. — Как ты вообще вошла в подъезд, интересно?

Нола протиснулась мимо нее, «бросила пальто и села в гостиной на диван, с брезгливой гримасой отпихнув грязную тарелку — там белели окаменевшие остатки хлопьев в молоке.

— У меня есть ключ, я же выгуливала Уолтера. М-да, все еще хуже, чем я думала.

— Нола, не начинай, я не хочу ничего слушать. — Брук налила себе апельсинового сока и осушила стакан одним глотком, не предложив подруге. — Может, тебе уже пора?

Нола фыркнула:

— Поверь, я бы не против, но — нет. Сегодня мы с тобой выберемся в город вместе.

— Черта с два, я никуда не пойду. — Брук собрала немытые волосы в хвост и опустилась в маленькое кресло напротив дивана, которое они с мужем купили на «блошином» рынке в Нижнем Ист-Сайде, когда Джулиан заявил — бархат клюквенного цвета напоминает ему волосы жены.

— Еще как пойдешь. Слушай, я не знала, что у тебя такая депрессуха. Мне надо забежать в офис на пару часиков. — Нола взглянула на часы. — Но потом я вернусь, и мы пойдем на ленч. — Брук открыла рот, чтобы запротестовать, но Нола не дала ей и слова сказать. — Во-первых, приберись и ликвидируй свалку. Во-вторых, вымойся. Ты будто собралась на кастинг на роль жалкой отвергнутой любовницы.

— Спасибо, ты умеешь поддержать.

Нола подцепила двумя пальчиками контейнер из-под мороженого «Хааген-Дац» и протянула Брук с выразительным взглядом.

— Возьми себя в руки, слышишь? Займись уборкой. Я приду часа через три. Если не послушаешь меня, ты мне больше не друг.

— Нола… — заныла Брук, но на самом деле она уже сдалась.

Подруга встала и направилась к двери:

— Я скоро вернусь. Ключ при мне, не вздумай сбежать или спрятаться. — И она ушла.

Узнав о вынужденном отпуске в Хантли и выдержав трудный разговор с Джулианом, Брук улеглась в постель и отказалась от общения с внешним миром. Она перечитывала накопившиеся выпуски «Космо», пинтами ела мороженое, выпивала по бутылке белого вина за ночь и снова и снова смотрела сериал «Частная практика» на ноутбуке. При этом она испытывала какое-то мазохистское удовольствие — так долго валяться в постели и баловать себя ей не приходилось со времен первого семестра в Корнелле, когда она на целых пять недель (в зимние каникулы!) свалилась с мононуклеозом. Но Нола была права — пора встать и привести себя в порядок. Брук уже начинала испытывать к себе отвращение.

Не поддавшись искушению снова лечь в кровать, она натянула старые флисовые тренировочные брюки и кроссовки и устроила себе трехмильную пробежку вдоль Гудзона. Вторая Неделя февраля выдалась необычно теплой, серая кашица, оставшаяся от снегопада на прошлой неделе, растаяла. Переполняемая энергией, гордясь своей волей, Брук приняла горячий душ, после чего позволила себе двадцать минут понежиться под одеялом, высушив волосы феном и прочитав пару глав из книжки. А потом приготовила здоровый завтрак: глубокую тарелку нарезанных фруктов, четверть чашки творога и поджаренную булочку из муки грубого помола с зернами. Только после этого у нее появились силы навести порядок в квартире.