Джудит Майкл - Паутина

— А мне казалось, задача родителей как раз в том и состоит, чтобы помочь детям понять, что они собой представляют, помочь им найти свое место в жизни.

Стефани вспыхнула.

— Это жестоко. Я говорю искренне.

— Я тоже. У Пенни и Клиффа уже есть то, что ты ищешь. За прошедший год они многому научились. Разве ты ничего не заметила?

— Нет, заметила! Черт бы тебя побрал, черт бы тебя побрал, ты же сама знаешь, что заметила! — Сквозь навернувшиеся на глаза слезы она сердито посмотрела на Сабрину. — Они стали совсем другими. Как я могла этого не заметить? Они стали… сильнее, чем раньше. — Она запнулась. — Смелее. Раскованнее. — И тут она произнесла слова, которые хотела сказать с самого утра, когда увиделась с детьми. — Как ты, Сабрина.

— Как мы обе, — поспешила добавить Сабрина. — Ты же воспитывала их все эти годы, пока я не заняла твое место.

— Нет. Ты же знаешь, что я хочу сказать. Все годы я завидовала тебе. И дело не только в той жизни, которую ты вела, нет, дело в том, что ты все время хотела приключений. Когда мы были совсем юными, это ты помогла мне избавляться от сомнений, ты даже командовала мной, и я была тебе за это благодарна… хотя быть благодарной так непросто! А потом, уже живя в Эванстоне, я, бывало, сердилась на себя за робость и думала: вот ты бы сделала все, чтобы познакомиться с каким-нибудь новым человеком, решить ту или иную проблему, или посмотреть опасности в лицо, вместо того чтобы избегать ее. Этому ты научила Пенни и Клиффа. Они никогда не смогли бы стать взрослыми, если бы они только злились на самих себя из-за боязни нового, они бы так не повзрослели за этот год. А теперь они будут все время идти вперед. Как ты.

И тут Гарт впервые ощутил прилив жалости к Стефани. Он понимал, что она права. За тот год, что они прожили с Сабриной, у его детей появилось большее желание идти вперед, готовность встречать все, что принесет им будущее, они прониклись большей уверенностью в себе. Они не стали сообразительнее или обходительнее, но теперь в большей мере могли бросать вызов окружающему миру. И Стефани это поняла.

Сабрина чувствовала, как Гарт испытующе смотрит на них. У нее мелькнула мысль, что сейчас впервые человек со стороны видит, как сестры стараются разрядить возникшее в отношениях между ними напряжение, видит всю любовь и уму непостижимую близость, связывающую их. Человек со стороны? И это ее любимый Гарт, отец Пенни и Клиффа. Вот он сидит, откинувшись на спинку кресла, всем своим видом демонстрируя спокойствие и небрежный интерес — такой же, каким Сабрина видела его уже много раз, хотя на самом деле он внимательно слушал, попутно оценивая, затем анализируя все и сопоставляя услышанное со своими представлениями. В том, как держался ее любимый Гарт, не было и тени небрежности или беззаботности. Он с неподдельным любопытством относился ко всему на свете и, за исключением тех случаев, когда его охватывал гнев, был готов выслушать все что угодно, однако доверял он только голым фактам; на эмоции он полагался лишь тогда, когда они не вносили путаницу в упорядоченный мир. Нет, он — не человек со стороны, он — частица того порядка, который Сабрина и Стефани восстанавливают после внесенной ими самими сумятицы. Он плоть от плоти их; и все они зависят друг от друга.

Она мысленно вообразила, что они втроем были как бы опутаны нитями паутины. Она оставалась невидимой, пока лучи солнца не упали на нее, на доли секунды отчетливо высветив прочность нитей и тесное переплетение их между собой. Да, вот мы сидим сейчас на террасе отеля в Париже под ярким солнцем и безоблачно голубым небом, и вьюрок проносится мимо, словно желает проверить, здесь ли мы еще. И мы, трое людей, причастны к этой трагедии. Казалось бы, какая ничтожная малость в масштабах всего мира, но применительно к жизни каждого из нас она приняла гигантские размеры. Жизнь опять то подавляет нас, то дарует нам счастье, то ввергает в пучину отчаяния. Да, мы ведем себя как исключительно воспитанные люди, но мы до смерти напутаны.

Молчание затягивалось. Вскочив, Стефани отошла на несколько шагов в сторону и, прислонившись спиной к стене, скрестила руки на груди, словно защищаясь.

— Знаешь, ты тоже здорово изменился. Это очевидно. Ты не такой жесткий, каким был раньше, — сказала она, обращаясь к Гарту, — даже несмотря на все те ужасные вещи, которые ты сегодня наговорил. Насколько я помню, у тебя всегда было жесткое выражение лица, как будто ты собираешься читать очередную лекцию или кого-то отчитывать. И хотя это и покажется смешным, но ты, похоже, тоже стал увереннее в себе, как Пенни и Клифф. Не знаю, о чем это говорит. Может быть, ты обнаружил, что жизнь не ограничивается одной генетикой.