Сьюзен Кросленд - Опасные игры

Судья Фосетт звонил в дверь своей дочери уже второй раз. Жена стояла рядом с ним. Пэтси открыла им через минуту или две.

— А я и не заметила, сколько сейчас времени, — оправдывалась Пэтси. — Поглядите на меня только.

Родители поглядели на свою дочь, которая стояла перед ими в футболке и мешковатых брюках, подпоясанных веревкой. Одежда явно не подходила для ленча в одном из самых элегантных ресторанов на Эбьюри-стрит, где судья заказал столик, чтобы с людьми, которых он любил больше всего на свете, отметить тридцатипятилетнюю годовщину совместной жизни Фосеттов.

— Отпустите такси, — сказала Пэтси. — Мы поедем в моей машине. Я имею право парковки на Эбьюри-стрит, посидите пока в саду. Я буду готова через десять минут.

Пэтси взлетела наверх и начала поспешно переодеваться, благо летом это проще, не так уж много надо надевать. В последний момент Пэтси забежала в свою рабочую комнату: она вдруг вспомнила, что не закрыла тюбик, из которого выдавливала краску, когда раздался звонок в дверь. Выглянув из окна в сад, Пэтси улыбнулась. Отец и мать смотрели на акацию, которую подарили дочери лет пять назад, дерево всегда напоминало Пэтси о Китае. Глядя на родителей, Пэтси вспомнила слова Джорджи: «Мне всегда приятно чувствовать, что они вместе, даже когда находятся в разных комнатах».

Пэтси подхватила свою сумочку и побежала вниз.

— Готова! — крикнула она с лестницы.

Разноцветная троица вышла за ворота дома — на судье был строгий черный костюм, миссис Фосетт была одета в розовый шелк, а их дочь — в короткое бирюзовое платье, под цвет ее глаз.

Пока Пэтси открывала машину, ее мать спорила с мужем, настаивая, чтобы он сел впереди. Она повторяла свой обычный в таких случаях аргумент:

— Но мне действительно больше нравится сидеть сзади!

— Извини, Пэтси, — сказал дочери судья, — но ты оставила открытым одно из окон. В наши дни этого делать не стоит.

— Черт побери, — воскликнула Пэтси. Она посмотрела на часы. Двенадцать тридцать. — Я сейчас вернусь. — Пэтси опять побежала в дом и успела добежать до дверей спальни, когда дом вдруг подпрыгнул, как будто очутившись в центре взрыва.

Пэтси застыла, занеся одну ногу через порог комнаты, пораженная страшным звуком, раздавшимся снаружи. Она кинулась вниз по лестнице. Входная дверь была открыта. Молодой писатель — сосед Лонсдейлов, схватил Пэтси у двери.

— Не подходите, там может быть еще одна бомба.

Ударив юношу, Пэтси вырвалась из его объятий. В груде металла, лежащей на мостовой, выделялся ярко-розовый лоскут. То, что было когда-то ее матерью, осталось под обломками машины. Тело судьи выкинуло на тротуар. Пэтси опустилась на колени и прижалась щекой к щеке отца. Она сидела так до последнего его вздоха. Послышался вой полицейских сирен.

Позже полицейские сказали Яну, что взрывчатка была заложена в антирадарное устройство, и ее невозможно было обнаружить без специальных зеркал. Усадив миссис Фосетт, судья, должно быть, закрыл дверь. Когда она хлопнула, бомба сработала.

Когда произошел взрыв в Лондоне, в Вашингтоне было семь тридцать утра. Хьюго всегда слушал утренние новости во время бритья. Без нескольких минут восемь передача была прервана сообщением: «Секретарь Королевского суда Великобритании, судья Николас Фосетт и его жена погибли от взрыва бомбы в машине около дома своей дочери, жены председателя КПТЭ Яна Лонсдейла. Одной из главных функций возглавляемого им подразделения является кооперация в сферах промышленности, торговли и энергетики между Северной Ирландией и метрополией. Всего две недели назад мистер и миссис Лонсдейл посетили с официальным визитом Соединенные Штаты Америки. Как стало известно, миссис Лонсдейл и ее родители садились в машину, чтобы ехать в ресторан, где они собирались отпраздновать тридцать пятую годовщину совместной жизни четы Фосеттов. Миссис Лонсдейл пришлось вернуться в дом, в этот момент взорвалась бомба. Сообщают, что миссис Фосетт была убита немедленно, а судья умер через несколько минут. Их дочь получила ранение. Представитель ИРА сообщил по телефону Ассошиэйтед Пресс, что его организация берет на себя ответственность за этот теракт».

Хьюго застыл с бритвой в руках. Затем он медленно направился в спальню. На комоде стояла фотография Джорджи и Пэтси вместе с четой Фосеттов за тиковым столом на балконе. Все четверо радостно смеялись.

Хьюго разрыдался. Он не мог точно сказать, по кому он плачет. Время, казалось, остановилось. Но, когда Хьюго взглянул на часы, оказалось, что еще только десять минут девятого. Джорджи, наверное, тоже слышала утренние новости. Волна сострадания захлестнула Хьюго. Тяжело вздохнув, он потянулся к телефонной трубке.