Сьюзен Кросленд - Опасные игры

— Прекрасно. Итак, каждый, кто хоть что-то из себя представляет, открывает «Ньюс» и находит колонку редактора, чтобы узнать, что хочет сказать Хьюго Кэррол по поводу последнего скандала на Капитолийском Холме. Бесстрашный Хьюго. Бичующий Хьюго. Премудрый Хьюго. Хьюго — главный политический обозреватель, которого лучше иметь на своей стороне. Но вот чего этот Хьюго простить не может — того, что я теперь так же знаменита, как он. Не можешь этого вынести, а, Хьюго?

В светлых глазах мужа Джорджи прочла, что ему хочется сейчас сделать. Хьюго хотел ударить ее. И побольнее. Но Джорджи даже бровью не повела. Так и стояла неподвижно, молча глядя на его сжатые кулаки — стройная, в узком белом платье. Бриллиантовые серьги от Тиффани, и больше никаких украшений. Решись Хьюго ударить ее, никто ничего и не узнал бы: дверь в холл их джорджтаунского дома была заперта.

Хьюго и Джорджи были женаты уже восемь лет. Хьюго ни разу не ударил жену. Он вообще был не из тех, кто способен ударить женщину. Джорджи любила поддразнить в нем респектабельного джентльмена. Ей было интересно, как далеко нужно зайти, чтобы муж в ярости кинулся на нее. Сегодня Джорджи второй раз видела Хьюго таким разъяренным. С полгода назад между ними уже произошла подобная стычка.

Началась она, как и сегодня, на заднем сиденье их «линкольна». Но в этот раз ссора была еще более яростной. Хьюго и Джорджи возвращались с обеда в честь госсекретаря, который давала Имоджин Рендл. Как только супруги сели в машину, Хьюго пришлось опустить стеклянную перегородку, отделявшую их от шофера. Если тот что-то и слышал, то виду не подавал. Уитмор был шофером Хьюго уже десять лет, за исключением того времени, когда Хьюго работал за границей. Уитмор знал о Хьюго почти столько же, сколько и Джорджи.

— Когда госсекретарь за столом прерывает разговор, чтобы спросить, что я думаю о разладе в Белом доме, хочешь верь, хочешь не верь, его интересует мое мнение, а не твое, — жестко сказал Хьюго. — А ты считаешь, что должна высказаться по любому вопросу, да? — Это было скорее утверждение, чем вопрос.

— Господи, что за придурок, — резко оборвала его Джорджи. — Да с тобой жить все равно, что с дикобразом.

— Вряд ли, — ответил он зло. — Вряд ли можно говорить о том, что ты живешь со мной, если не считать нескольких выходных да случайных вечеров, когда ты снисходишь до того, чтобы залететь между делом в Вашингтон на какой-нибудь обед, настолько грандиозный, что даже сама Джорджи не может его пропустить. — Хьюго решил выбрать другую линию атаки, как сделал бы на его месте всякий, кого загнали в угол. — Должен напомнить тебе, что это я доставал тебе приглашения в самом начале. Если бы не я, ты до сих пор сидела бы на сборе новостей.

Им говорили, что даже имена их хорошо звучат вместе. «Хьюго и Джорджи» или «Джорджи и Хьюго», в зависимости от того, чье имя было в данный момент на слуху у публики.

Журналистский рейтинг понять непросто. Хьюго Кэррол и Джорджи Чейз (в частной жизни, как и в профессиональной, они пользовались своей фамилией) любили показывать, что такие вещи их мало волнуют. Каждый из них много значил сам по себе, а уж вместе они были лучше всех. Каждый в отдельности был приманкой номер один для хозяев модных гостиных Нью-Йорка и Вашингтона. А уж если на какой-нибудь прием удавалось заманить обоих, акции хозяев тут же подскакивали.

На привилегированных сборищах журналистов, политиков, лоббистов и просто богатых зануд всех типов и мастей они никогда не соперничали. С самого начала они смотрелись как одна команда, которая не боится риска и прекрасно с ним справляется. И к тому же еще удачный брак. Все это вызывало зависть не только у врагов, но и у самых преданных друзей и коллег.

— Однажды, малышка, ты перестараешься, испытывая мое терпение, — сказал Хьюго все тем же жестким голосом. Кулаки его разжались. Хьюго сумел овладеть собой. Гнев, чуть не взявший верх над воспитанием, перешел теперь в ледяную неприязнь. Иногда Хьюго ненавидел жену. — Я не твою долбаную славу ненавижу — самый «классный», «устрашающий», «могучий» редактор журнала, — он старался уколоть ее больнее. — Я ненавижу твою самоуверенность.

— Ты переносишь на меня свой психологический стереотип. — Джорджи сказала это так, как будто говорила с несмышленым ребенком. Она знала, что такой тон бесит Хьюго больше всего на свете.

— Это твоя самоуверенность, Хьюго, не дает тебе смириться с тем, что я также преуспеваю, как и ты.